Тайны холмов Фейри
Шрифт:
Лирнестин спасла ее. И хотя она говорила, что сделала бы это и без пророчества Ведающего, но история не знает сослагательных наклонений. Так началась недолгая дружба смертной девушки и глейстиги.
Моя кровная мать умерла родами. А Лирнестин отдала часть своей магии, чтобы меня спасти…
Все как сказал Ведающий.
Так почему я хотела удрать от этого в высшей степени положительного дедушки? Потому что Ведающие – существа странные и непонятные. И, как правило, их явление означает, что ты становишься винтиком в большом механизме чьего-то
Лично меня перспективы не вдохновляли.
Вот о таких невеселых вещах я размышляла, пока переходила улицу по направлению к лавке. А еще о том, что мне может понадобиться в лесу.
Старый брауни встретил меня радушно. В вольной деревне в целом неплохо относились ко всем проходящим мимо, особенно если они не вредили местным. А к смертным в Волшебной стране тем более в принципе ровное отношение.
Вопреки ожиданиям, нас тут было немало. Правда, в основном в качестве слуг без права голоса. Но это не отменяло того, что по волшебным тропам ходили не только сказочные создания.
Что я купила? Несколько основ для колдовства, так как никакая магия не обходится без начального материала. Пыль первоцветов, измельченные камни, перетертые сухожилия мышей.
Жаль, что купить соли, перца или металлической стружки тут было нельзя. Какие дураки станут продавать самое злое оружие против самих себя?
Но моих запасов должно хватить. Да и колдовала я для простой смертной неплохо – сказывалась капля фейрийской сути. То, что попала в лапы к паучихе, – не более чем следствие моей же беспечности. Нужно было сразу обвешаться амулетами как остролист ягодами, а не беречь их на черный час. Он наступил сразу, как я отошла от родного холма!
А еще меня интересовал один вопрос, который я задала хозяину лавки.
– Достопочтенный мастер Дёрн, я молода и мало знаю, – весьма издалека начала я, потупив глазки и для надежности пробежавшись пальцами по тугим звеньям косы. Уж не знаю почему, но вид девицы, теребящей собственные волосы, совершенно одинаково действует на мужчин любой расы.
– Спрашивай, – выпятил пузико в добротном кафтанчике старичок-с-локоток.
– Как так получилось, что вольные брауни живут под протекторатом Янтарного лорда?
– А так и получилось, девонька. Сама знаешь, что после последней схватки Дворов появилось много фейри без дома. А те, кто не привязан к своей земле, быстро становятся злыми в самом плохом смысле этого слова. И не просто злыми, а безумными. Самый большой холм в округе принадлежит именно лорду Аламберу, хозяину Янтарного холма, повелителю древней Смолы, заклинателю Времени и господину Драгоценного Хребта.
Стало быть, лорд не из новых, кто заслужили титул и допуск к силе во время последней войны, а из старых. Что это значит для меня? И все, и ничего!
Потом обдумаю!
Я сложила все купленное в рюкзак и отправилась обратно в трактир, где заночевала, а утром уже пустилась в дорогу.
Шепчущий лес соответствовал всем представлениям
Все как положено: стволы, изогнутые самым немыслимым образом; дырявые листья, с которых свешиваются червяки с человечьими лицами; сухая трава, похожая не на траву вовсе, а на растущие из земли скрюченные пальцы; буреломы, в которых посверкивают багровые огоньки…
Вступая в лес, я сожалела, что по нему невозможно пройти с закрытыми глазами, чтобы не видеть окружающей мерзости. Зря! Сожалеть стоило совсем о другом.
Первая же ветка, которую я попыталась отвести с дороги, уцепилась за воротник куртки и сунулась чем-то склизким прямо в ухо.
– Какая гадкая девица… – с отвращением сказал писклявый голосок. – И воняет чем-то гадостным!
Я схватилась за мочку, сняла здоровенного бурого червяка и отшвырнула в кусты. Оттуда тут же раздалось:
– У нее и ноги кривые, а левая короче правой!
– А правая жирнее левой! – подхватил глубокий бас сверху. – И зад отвис, а уж трясется как!
– На шее бородавка, морда в прыщах и глазки крохотные! – добавили откуда-то из-под ног.
Я только пожала плечами. И ноги у меня одинаковые, и фигура неплохая, и прыща ни одного в жизни не было. Как и бородавок. А глазам иная эльфийская леди позавидует – они у меня как раз большие, темно-зеленые, как изумруды в сумерках.
Но внешность мою обсуждали только на опушке. Чем дальше я углублялась в лес, тем интереснее становились разговоры вокруг. Стиснув зубы, я слушала гадости о своем любимом холме – и навоз-то под ним закопан, и посуда годами немыта, и чай жижей болотной заварен… Потом голоса принялись обсуждать моих матерей: в подробностях описали любовников названой, помянули тупость родной, рассказали… Фу!
Я заткнула уши ясеневой смолой, но это ничуточки не помогло. Громко запела, но не сработало и это. Мерзкие голоса звучали прямо в голове, бубнили, декламировали, хихикали, подвывали… Но самым гнусным было даже не то, что именно они говорили.
Настоящий ужас Шепчущего леса заключался в другом. Вместе со словесными мерзостями в мои уши проникала мерзость душевная. Буквально заливала меня таким отвращением, что и впрямь не хотелось жить. Я боролась изо всех сил, но час спустя была практически уверена: каждое слово, что слышу, – чистая правда.
Ничего нет в этом мире светлого, хорошего и красивого. А если что-то кажется таким – так то просто оболочка, тонкая иллюзия, под которой живет уродливая действительность. И зачем жить, если по правде кругом одна гниль, окружающие желают тебе только зла, а сама ты родилась на свет, чтобы стать тряпкой под ногами тех, кто сильнее? Не проще ли достать из рюкзака веревку, сделать петлю и покончить со своим никчемным существованием?
Вот только… Ведь раньше я ничего такого не думала? И бородавки на шее нет… И мать меня любит! Почему я должна верить не ей, а чужим голосам в чужом заклятом лесу?! А еще…