Тайны коттеджного поселка
Шрифт:
– Садитесь, садитесь.
Они робко присели на самый краешек дивана, женщина развернула к ним большой плоский экран.
– Узнаешь? – посмотрела она на Кондрата, – вот ты, а вот твоя жена Агафья, моя прабабушка. Вы сфотографировались в день свадьбы, поженились в девятнадцатом году. А вот вы уже с детьми, это двадцать пятый год, это тридцатый… а вот…
– Погоди, погоди… – пересохшими в миг губами произнес Кондрат. Он сунул ружье Опанасу, а сам поднялся с дивана и подошел к письменному столу вплотную, – ну-ка, покажи еще раз…
Опанас
– Яке чудно стикло. Що це? – спросил Опанас, он протянул палец и осторожно прикоснулся самым кончиком к экрану, – альбом?
– Это компьютер, – тихо объяснила Вероника, – оригиналы фотографий старые, мы их бережем, вот отсканировали, ну, в смысле, сделали электронные копии…
Опанас покивал и со знанием дела важно произнес, – ясна рич, що копии…
– Да, погоди ты с копиями, дай посмотреть, – нетерпеливо пробормотал Кондрат.
– Вот вы с Агафьей… вот с детьми… и это с детьми… вот дети подросли… это тридцать пятый год, – показывала Вероника Сергеевна фотографии, – а вот уже после войны со всей семьей, детьми и внуками… а вот… – ее пальцы порхали над клавиатурой, пролистывая фотографии, – а вот мы с тобой… тебе здесь семьдесят четыре, а мне один год. Я родилась в июле тысяча девятьсот шестьдесят девятого.
Мужики потрясенно молчали, рот Митьки был открыт от удивления.
– А теперь ты смотри, дядь Опанас… вот твоя семья, жена и дети… сороковой год…
– Любаня моя… дитки… – Опанас заплакал, – вси пропали…
– Ты их найдешь после войны, смотри… вот твоя семья в пятидесятом году, ты, жена, дети, внуки. Они не пропали, их эвакуировали на Урал, затем они перебрались в Ташкент, это в Узбекистане. Позже я расскажу тебе, где и как ты их нашел, я знаю твою историю, дед много раз ее рассказывал.
– Я бачу, бачу… ой яки ми товсти, – Опанас улыбался, всхлипывал, причитал, кивал головой и размазывал по грязному лицу слезы.
– А твоих довоенных фотографий, дядь Мить, нет. Вот самая первая. Вы здесь втроем, сфотографировались в сорок пятом, уже после войны. Тебе здесь восемнадцать лет.
– Ух-ты, какой я важный… в настоящей военной форме и в фуражке! – восторженно выдохнул парнишка.
– После войны, говоришь? – встрепенулся Кондрат, – значит, война закончилась?
– Война закончилась в мае сорок пятого, советский народ победил, разгромил фашистскую Германию и освободил Европу, – Вероника нажимала кнопки, – в июне на Красной Площади состоялся парад Победы, принимал его Жуков, командовал парадом Рокоссовский… вот они на белом и вороном конях. А в конце вынесли опущенные немецкие знамёна и бросили их к подножию Мавзолея.
Мужчины слушали ее и жадно всматривались в экран монитора. После того, как документальный фильм закончился, все одновременно выдохнули.
– Май сорок пятого… – прошептал Кондрат, – полтора года осталось.
– Из какого года вы попали сюда?
– Из ноября сорок третьего, – он покачал
– Жинка, дитки, вси живы! – ликовал в это время Опанас, – вийна закинчилася!
– Погоди, дядька Опанас, не закончилась, еще полтора года воевать придется, – строго заметил Митька.
– Та за таке майбутнэ (будущее) и повоивати можно, и життя виддати не шкода (и жизнь отдать не жалко). Ой, хлопци, – вдруг испуганно спохватился тот, – поки ми тут сидимо, наши там биються, вертатися нам пора, – он закрутил головой, – ой, а як же нам вертатися?
– А и правда, как же нам вернуться? – Кондрат тоже закрутил головой по сторонам, он посмотрел сначала на Опанаса, потом на Митьку и остановил свой взгляд на Вере, – как нам вернуться?
– Н-не знаю, – растерянно пробормотала она и пожала плечами.
– Ой, матуси, матуси, що ж нам робити? – испугался Опанас.
– Так, без паники, – решительно произнесла Вероника, – то, что вы вернулись обратно в свое время, это однозначно. Вопрос, каким образом? С этим сейчас разберемся. Для начала скажите, в какой комнате вы очутились?
– В той, где печка красивая, – подсказал Митька.
– Ага, в гостиной значит. Предлагаю вернуться туда.
– Вот здесь мы очнулись, – показал пальцем на пол Кондрат и сокрушенно покачал головой, – ай-яй-яй, как же мы все запачкали.
– Не беда, уберу, – махнула рукой Вероника, – лучше вспомните, где вы были и что делали, перед тем, как перенеслись сюда.
– Мы были в окопе, нас окружили немцы, мы решили дать последний бой и вдруг оказались здесь, вот и всё, – развел руками Кондрат, Митька с Опанасом закивали.
– Что вы делали? Какие слова произносили? Может быть, обратили внимание на что-то необычное? – начала задавать вопросы женщина, – надо вспомнить все до мелочей.
Мужчины подробно рассказали, как несколько суток держали оборону Энска, как все это время находились в земляном окопе, как иногда удавалось отдохнуть, как было холодно и сыро, и как хотелось есть и пить.
– В окопи завсигда була вода, почти по косточку, – пожаловался Опанас, он показал на щиколотку и вздохнул, – а чоботи порвались, ноги мэрзли. Нашего товариша Олексия вбили, ми з ниго черевики зняли, Митяю отдали, только онуч побильше намотали, щоб не падали.
Вероника кинула взгляд на их обувь: у мужчин – разбитые сапоги, у Митьки – портянки до колен и ботинки не по размеру. Сердце сжалось.
– Да, – кивнул Кондрат, – Алексей был наш взводный… погиб смертью храбрых, когда немцы прорвали оборону… наш взвод оказался отрезан, нас окружили. А по окопу пробраться к своим было нельзя, взрывы окончательно его разрушили. Стоило высунуться, как немцы сразу же открывали огонь. Нас осталось шестеро, один за другим погибло еще трое. Их тела мы накрыли шинелями, хоронить было некогда… да и негде… может, местные потом захоронят, а может, так в окопе и останутся… там многих мертвых присыпало землей.