ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ
Шрифт:
Совпадение профессиональных интересов
У периода в истории советско-американского сотрудничества в космосе, который начался в конце 1960-х годов и в конечном итоге привел к стыковке на орбите кораблей «Союз» и «Аполлон», была одна интересная особенность, отличавшая его от предшествующих попыток объединить в космосе усилия двух стран. Процессы, завершившиеся в конечном итоге ЭПАСом, были порождены чисто профессиональной заинтересованностью в партнерстве руководителей космических программ Советского Союза и Соединенных Штатов. Высшая государственная власть обеих стран старалась как можно меньше вмешиваться в эти процессы. Так, 10 июля 1970 г. президент Никсон публично подтвердил свой интерес в продолжении переговоров по взаимодействию в космосе с СССР, но при этом подчеркнул, что они должны проходить на уровне агентств [759] . Понятно, что никакого космического агентства в Советском Союзе в то время не существовало, и глава Белого дома всего лишь имел в виду, что решение вопроса «сотрудничать или не сотрудничать» должно было на данном этапе находиться исключительно в ведении руководства космических отраслей СССР и США. Впрочем, подобный подход был весьма типичным для управленческого стиля как Никсона, так и Киссинджера. По мнению американского исследователя Рэя Гартоффа, «и тот и другой относились к государственной бюрократии с подозрением и недоверием. Хоть это и может показаться странным, оба полагали, что не стоит доверять бюрократии даже их собственной администрации» [760] . Применительно к космосу это означало,
759
Ezell and Ezell, op. cit., p. 97.
760
Gartoff, op. cit., p. 78.
«зачастую наши отношения [в области науки и техники] с Советским Союзом определялись в прошлом культурой дипломатов, заключавших соответствующие договоренности, а потому не так-то и часто правительства обеих стран позволяли своим исполнительным организациям вести прямые переговоры по существу дела» [761] .
Руководители СССР, судя по всему, придерживались такой же тактики. По воспоминаниям бывшего посла в США Добрынина, персонал посольства СССР в Вашингтоне не принимал участия в переговорах между американскими и советскими специалистами по космической технике [762] . В октябре 1970 г. в Москве прошла успешно встреча между представителями космических программ СССР и США, несмотря на то что общий контекст двусторонних отношений, по замечанию газеты «Нью-Йорк Таймс», был омрачен комплексом проблем, начиная с ситуации на Ближнем Востоке и заканчивая содержанием под стражей в Советском Союзе двух американских генералов [763] , чей самолет непреднамеренно вторгся в воздушное пространство СССР при полете в воздушном пространстве Турции [764] .
761
Congress, House, Committee on Science and Astronautics, U.S.-U.S.S.R. Cooperative Agreements, Hearing before the Subcommittee on International Cooperation in Science and Space, 92 nd Congress, 2 nd Session, 13-21 June, 1972, p. 6.
762
А. Ф. Добрынин, интервью с автором, 28 января 1996 г.
763
Причины, по которым СССР заключил двух крупных военачальников США в тюрьму и не спешил их освободить, были довольно характерны для состояния советско-американских отношений того времени. Вот как об этом в октябре 1970 г. написал генерал Каманин: «Только что узнал неприятную новость: вчера бандитами угнан в Турцию гражданский самолет (второй угон наших самолетов за последние две недели). Не исключено, что это не случайные события, а организованная диверсия. В этой ситуации немного утешает лишь то обстоятельство, что несколько дней назад к нам из Турции перелетел и совершил вынужденную посадку самолет с двумя американскими генералами и турецким полковником. Они просто-напросто заблудились, но их ошибку можно использовать, чтобы нажать на турецкие власти в вопросе о выдаче бандитов (выделено мною. — Ю. К.).
764
«Cooperation in Space», New York Times, 2 November 1970.
Впрочем, в одном случае правительству США все же пришлось нарушить свой «нейтралитет» и вмешаться, пусть и в «мягкой форме», в процесс формирования советско-американского космического альянса. В январе 1971 г. заместитель госсекретаря Алексис Джонсон встретился с исполняющим обязанности администратора НАСА Джорджем Лоу перед отъездом последнего на очередной раунд переговоров в Москву. В ходе встречи Джонсон проинформировал Лоу о возросшей напряженности в советско-американских отношениях из-за смертных приговоров, вынесенных советским судом угонщикам гражданского самолета. Поскольку осужденные были лицами еврейской национальности, двое из которых к тому же подали апелляцию о смягчении своих приговоров, суд над ними и назначенное наказание были расценены в США как проявление антисемитизма. Лига защиты евреев осуществила ряд взрывов бомб у советских учреждений в Соединенных Штатах и провела несколько других акций, нацеленных на запугивание работников дипломатических представительств СССР в Вашингтоне и Нью-Йорке.
Посол Советского Союза в США Добрынин отправил в этой связи ноту в госдепартамент, в которой обвинил правительство США в фактическом пособничестве террористам и предупредил, что руководство его страны также не сможет гарантировать безопасность американских дипломатов и предпринимателей в Москве. Поскольку трудно было предсказать, как разговор «на повышенных тонах» между двумя сверхдержавами мог отразиться на их отношениях, Джонсон порекомендовал Лоу следующее: в случае успеха переговоров проконсультироваться с посольством США в Москве прежде, чем делать ободряющие заявления для прессы [765] . Но оснований для беспокойства не оказалось. Результаты встречи между специалистами Советского Союза и Соединенных Штатов полностью соответствовали ожидаемым, а что касается дипломатического «дискорданса» вокруг угонщиков, то не было никаких признаков того, что он каким-то образом отразился на ходе переговоров. Как отметили американские историки ЭПАС Эдвард и Линда Изелл, «желание сотрудничать в области освоения космического пространства перевесило любые [не связанные с космосом] политические события» [766] .
765
Ezell and Ezell, op. cit., pp. 125. 126.
766
Ibid., p. 127.
Впрочем, несправедливо обвинять руководителей СССР и США в некой нарочитой индифферентности к зарождению реального сотрудничества в космосе двух стран. Переговоры между представителями советской и американской космических программ были вполне в духе разрядки. По мнению американских политиков, соглашение по космосу, которое в 1972 году было подписано между Советским Союзом и Соединенными Штатами, способствовало «уменьшению напряженности между подписавшими сторонами, ибо трудно одновременно пожимать руки и показывать кулаки» [767] . Однако в начале процесса оформления космического партнерства и Кремль, и Белый дом, очевидно памятуя о длинной череде неудачных попыток сформировать двусторонний альянс за пределами атмосферы, старались избегать формальных обязательств по взаимодействию во внеземном пространстве. Причины понятны: откуда Брежнев или Никсон могли знать, увенчаются ли успехом попытки космических программ СССР и США объединить усилия? И если не увенчаются, то вина за это падет исключительно на руководителей космических отраслей двух стран, но не на глав государств, не омрачая, таким образом, общий контекст политического сближения между Советским Союзом и Соединенными Штатами.
767
U.S.-U.S.S.R. Cooperative Agreements, Congress hearing, op. cit., p.1.
Итак, в январе 1971 г., примерно в то время, когда заместитель госсекретаря Джонсон наставлял администратора НАСА Лоу, ответственный за внешние связи агентства Фруткин и Лоу встретились с помощником президента по вопросам национальной безопасности
768
Ezell and Ezell, op. cit., pp. 126, 127.
769
Low, G. M., «International Aspects of Our Space Program», Speech at the National Space Club Luncheon, 26 January 1971. NASA Historical Reference Collection, NASA History Office, NASA Headquarters, Washington D.C.
Надо сказать, что активность политической элиты США в отношении формировавшегося советско-американского космического альянса была довольно неоднородной. В то время как президент и его соратники по республиканской партии предпочли «посидеть и посмотреть», к чему приведут усилия, направленные на объединение потенциалов двух стран в области пилотируемых полетов, демократы, в соответствии с традицией, заложенной самим Кеннеди, стремились к более активным действиям. В октябре 1970 г. группа из восьми сенаторов и 39 членов нижней палаты конгресса призвала президента Никсона начать переговоры с СССР о советском участии в экспериментах на борту станции «Скайлэб», равно как и в прочих будущих американских космических проектах. Все 47 законодателей состояли в организации под названием «Члены конгресса за мир через закон». Основной целью этой организации было сокращение военного бюджета. Важный момент: в своем обращении конгрессмены и сенаторы не просто показали свое понимание, что сотрудничество с русскими в рамках программы космической станции способно принести более крупные плоды, чем только разделение затрат по созданию орбитального комплекса. Как Эйзенхауэр, так Кеннеди и Джонсон в принципе рассматривали возможность создания широкого международного космического альянса без участия СССР в качестве средства принуждения Советского Союза к взаимодействию в космосе. Куда, мол, будет деваться Москве, когда она увидит, что космический «поезд» с Вашингтоном в качестве «локомотива» может уйти без нее, лишив советскую столицу возможности не только самой однажды занять место в голове этого «состава», но и перспектив тесного и плодотворного общения с другими «пассажирами» — странами с зарождающимися космическими программами. Законодатели-демократы при Никсоне поменяли составляющие формулы «сотрудничество с остальным миром, как средство вовлечения в сотрудничество СССР» местами. По их мнению, именно взаимодействие в космосе с Советским Союзом должно стать важным шагом на пути к формированию широкого международного партнерства за пределами атмосферы. По их мнению, на переговорах с СССР «должно рассматриваться советско-американское сотрудничество в рамках программы «Скайлэб», а также других орбитальных проектов, посредством которых все заинтересованные нации могли бы взаимодействовать в освоении космического пространства и использовании соответствующих технологий для решения земных проблем» [770] . Как известно, в 1970-е годы Советскому Союзу и Соединенным Штатам не удалось объединить усилия в области создания и эксплуатации орбитальных комплексов. Это стало возможным лишь в 1990-е годы, сначала в виде краткосрочных и длительных посещений американскими астронавтами российской станции «Мир», а после — в ходе совместных разработки, строительства и пилотирования Россией и США Международной космической станции (МКС). На заре президентства Никсона, в силу ряда обстоятельств как технического, так и политического характера, представители советской и американской космических программ остановились на орбитальном рандеву между кораблями «Союз» и «Аполлон».
770
Space Business Daily, 5 October 1970, p. 145.
Заключение
В конце 1960-х — начале 1970-х годов советско-американское взаимодействие в космосе наконец-то стало приобретать реальные очертания, пока, наконец, не оформилось в виде ЭПАСа — проекта, с которого, по словам генерала Томаса Стаффорда, командира «Аполлона», начался отсчет «новой эры в освоении космического пространства». Подобный «ренессанс» идеи заатмосферного партнерства был порожден рядом факторов, которые можно условно разделить на две категории. Первая включала в себя внутри- и внешнеполитические события и тенденции как в Советском Союзе, так и в Соединенных Штатах. Результатом их действия явилось окончание очередного этапа холодной войны, а также создание общей атмосферы сотрудничества в отношениях между Москвой и Вашингтоном.
Вторая категория состояла из факторов, относящихся к изменениям в космических отраслях и политике обоих государств. Главных было два. Первый — прогресс в области пилотируемой космической техники, расширивший ее возможности, в том числе в сфере совместимости двух различных типов кораблей — американского и советского. Второй — окончание «лунной гонки». Среди причин, которые побудили советское руководство пойти на космическое сотрудничество с Америкой, были проигрыш этого состязания и соответствующее ослабление духа соперничества с США, пронизывавшего космическую деятельность СССР с конца 1950-х годов. Раньше, когда Соединенные Штаты явно отставали от Советского Союза в области космоса, СССР избегал сколько-нибудь значительного сотрудничества с США за пределами атмосферы, в частности и по идеологическим соображениям. В самом деле, зачем делиться с «оплотом империализма» лаврами космического первопроходца? Теперь, когда Соединенные Штаты, безусловно, вырвались вперед, объединение усилий с Америкой на равноправной основе в рамках пилотируемого проекта, к тому же с использованием одного из главных «героев» лунной программы США — корабля «Аполлон», должно было подчеркнуть общую равновеликость космических достижений двух стран. Не последнюю роль в переключении с состязания на взаимодействие с Америкой сыграло и стремление представителей советской космической программы приобщиться к опыту американцев в сфере создания стыковочной техники и проведения стыковок на орбите. В этой сфере космических полетов США также заметно обогнали СССР. Гибель Главного конструктора С. П. Королева, одержимого идеей быть впереди американцев в космосе, и занятие освободившейся должности С. П. Мишиным, не отличавшимся таким соревновательным настроем, как его предшественник, также могло способствовать ослаблению «космической гонки» и сближению двух стран в области освоения внеземного пространства.
Что касается Америки, то ее «подтолкнули» к сотрудничеству с СССР три главных фактора. Первый — снижение интереса населения США к продолжению космического соперничества с Советским Союзом после того, как американские астронавты первыми ступили на лунную поверхность. Второй — намерение Никсона, не устремленного в той степени, как Кеннеди или Джонсон, в космос, сэкономить на бюджете НАСА. В-третьих, Никсон понимал то оздоровительное воздействие, которое сотрудничество за пределами атмосферы может оказать на общее состояние советско-американских отношений, а потому поддерживал взаимодействие СССР и США во внеземном пространстве в качестве альтернативы гонки вооружений.