Тайны Московской Патриархии
Шрифт:
253. О привозе грамот под Смоленск с Москвы.Придоша ж те грамоты под Смоленск х королю и к митрополиту Филарету. Митрополит же и послы, видя такие грамоты, начата скорбити и друг друга начата укрепляти, что пострадати за православную християнскую веру. Король же повеле послом быти на съезд и нача им говорити и грамоты те чести, что пишут все бояре за руками, что положились во всем на королевскую волю, да им велено королю бити челом и класти все на ево волю. Митрополит же им нача говорити: «Видим сии грамоты за руками за боярскими, а отца нашего патриарха Ермогена руки нет, а боярские руки князь Ивана Воротынсково да князь Ондрея Голицына приложены поневоли, что сидят в заточении. Да и ныне мы на королевскую волю кладемся: будет даст на Московское государство сына своего и креститъся (Владислав. – А. Б.)в православную христианскую веру – и мы ему, государю, ради. А будет на тое королевскую волю класться, что королю крест целовати и литовским людем быти на Москве – и тово у нас и в уме нет. Ради пострадать и помереть за православную християнскую веру!» Король же ноипаче веле деяти тесноту великую послом.
(П. П. Ляпунов и князь Д. М. Пожарский сражались с казачьими отрядами, посланными засевшими в Москве поляками.)
256. О датии за пристава патриарха.Прокофей же Ляпунов и всех городов воеводы собрашась и поидоша под Москву. Литовские ж люди, слышав то, что идут изо всех городов к Москве, и начата говорити бояром, чтоб они шли к патриарху, чтоб патриарх к ним (участникам Первого всенародного ополчения. – А. Б.)писал грамоты от себя, чтоб они к Москве не ходили, воротились опять по своим местом. Бояре же приидоша к патриарху. Той же Михайло Салтыков нача ему говорити: «Что де ты писал еси к ним, чтоб они шли под Москву, а ныне ты ж к ним напиши, чтоб они воротились вспять». Патриарх же им рече: «Яз де к ним не писывал, а ныне к ним стану писати! Буде ты, изменник Михайло Салтыков, с литовскими людьми из Москвы выдешь вон – и я им не велю ходити к Москве. А буде вас идеть в Москве – и я их всех благословляю помереть за православную веру, что уж вижу поругание православной вере, и разорение святым Божиим церквам, и слышати латынсково пения не могу». В то бо время бысть у них костел на старом царя Борисове дворе, в полате. Слышаху ж они такие словеса, позоряху и лаяху его,
257. О умышлении литовском.Той же Михайло Салтыков с литовскими людьми нача умышляти, како бы Московское государство разорити и православных християн посещи. И удумаша, что убити патриарха и християн побити в Цветную неделю, как патриарх придет с вербою. В ту же неделю повелеша всем ротам литовским, конным и пешим, выехав стояти по площадям всем наготове [82] . Патриарха же Ермогена взяша из-за пристава и повелеша ему действовати. Народ же Московского государства видя над собою такое умышление, а часу еще тому не приспевшу, что православным християном пострадати за истинную веру Христову, не пойде нихто за вербою. Литовские ж люди, видя то, что христьян за вербою нет, начаша сечь [83] .
82
Скорее всего для предотвращения возможного восстания в городе, а не со злодейскими замыслами.
83
Бои в Москве начались не в Вербное воскресенье 17 марта 1619 года, а днем 19 марта. Началом кровопролития в накаленной обстановке стала случайная ссора.
(Со вторника Великого поста между москвичами и польско-изменническим гарнизоном начались сражения. Князь А. В. Голицын был убит, князь Д. М. Пожарский тяжело ранен интервентами, которые укрепились в центре и выжгли остальную Москву. Затем Первое ополчение подошло к пепелищу столицы и начало ежедневно биться с поляками и изменниками.)
260. О послании под Смоленеск х королю про патриарха Ермогена и о московском разорении.По разорении ж московском и по посечении послаша с сеунчом (срочным сообщением. – А. Б.)под Смоленеск богоотметника и зломышленника на Московское государство Иванова брата Безобразова Олешку Безобразова. Патриарха ж Ермогена с патриаршества сведоша в Чудов монастырь и приставите к нему крепких приставов, не повелеша к нему никово пропущати. А на патриаршество взведоша прежереченного советника ростригина Кипръскаго владыку Игнатия, который был в Чудове монастыре в простых чернцах.
(Русские послы под Смоленском были арестованы.)
262. О присылке к патриарху о грамотах.На Москве ж сидя литовские люди, Александр Гашевской да Михайло Салтыков с товарыщи, посылаху к патриарху Ермогену и сами к нему прихожаху, чтоб он послал к бояром и ко всем ратным людем, чтоб они от Москвы отошли прочь: «А пришли они к Москве по твоему письму; а буде де ты не станешь писати, и мы тебя велим уморить злою смертию». Он же рече им: «Что де мне вы уграживаете? Единого де я Бога боюся. Буде вы пойдете все литовские люди из Московскаго государства – и аз их благословляю отойти прочь. А буде вам стояти в Московском государстве – и аз их благословляю всех против вас стояти и помереть за православную християнскую веру!» Той же Михайло, слышав такие речи от патриарха, ноипаче ему делаша тесноту.
(Русская земля много еще пострадала от интервенции Речи Посполитой и Швеции, внутренних раздоров. Ополчение под Москвой распалось. Второе всенародное ополчение собиралось в Нижнем Новгороде.)
286. О преставлении патриарха Ермогена.Литовские ж люди слышаху на Москве, что собрание в Нижнем ратным людем, и посылаху к патриарху, чтобы он писал, чтоб не ходили под Московское государство. Он же, новой великий государь исповедник, рече им: «Да будут те благословени, которые идут на очищение Московского государства. А вы, окаянные московские изменники, будете прокляты!» И оттоле начата его морити гладом и умориша ево гладною смертию. И предаст свою праведную душу в руце Божий в лето 7120 (1612) году, месяца февраля в 17 день, и погребен бысть на Москве в монастыре Чуда архистратига Михаила».
2. БОГОМОЛЬНАЯ ГРАМОТА ПАТРИАРХА ГЕРМОГЕНА О ПРЕКРАЩЕНИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ДАРОВАНИИ ВОЙСКАМ ЦАРЯ ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО ПОБЕДЫ НАД ПРИСТУПАЮЩЕЙ К МОСКВЕ ПОВСТАНЧЕСКОЙ АРМИЕЙ И. И. БОЛОТНИКОВА
Конец ноября 1606 года
Сохранились две богомольные грамоты патриарха Гермогена, написанные в критический момент народного восстания под предводительством Ивана Исаевича Болотникова. Армия повстанцев, включавшая крестьян, холопов, «черных посадских людей», стрельцов и казаков, отряды рязанского дворянства Григория Сумбулова и Прокофия Ляпунова, тульской, каширской, веневской и иных уездов «служилой мелкоты» во главе с Истомой Пашковым, двигаясь разными путями, без боя занимая города и громя верные Шуйскому войска, в октябре 1606 года подступила к самой Москве. Неспокойно было и в столице: еще до подхода Болотникова «рознь великая» между властями и простонародьем заставляла боярского царя вместе с приближенными запираться в Кремле, угрожая «черни» пушками. Гермоген решительно встал на защиту Василия Шуйского, оставшегося почти без войск и лишенного подкреплений. Когда «на всех бысть людех страх велик и трепет», в Успенском соборе «вслух во весь народ» раздался призыв к покаянию. Говорилось, что в случае продолжения гражданских распрей «раздраженный» Христос предаст всех «кровоядцем и немилостивым розбойником» [85] . С 14 по 16 октября патриарх установил «во царьстве» всеобщий пост, во время которого «молебны пели по всем храмом и Бога молили за царя и за все православное хрестьянство, чтобы Господь Бог отвратил от нас праведный свой гнев и укротил бы межусобную брань». Спокойствие в государстве Церковь связывала с властью законного царя Шуйского, «воистину свята и праведна истиннаго хрестьянскаго царя». Повстанцы же, выступавшие под знаменем якобы вновь спасшегося от убийства (на этот раз в Москве) царя Дмитрия Ивановича, по словам патриарха, «отступили от Бога и от православныя веры и повинулись Сатане». В первой, краткой богомольной грамоте, присланной митрополиту Ростовскому, Ярославскому и Устюжскому Филарету (и немедленно разосланной тем по епархии) [86] , Гермоген усиленно обличает самозванца и его последователей и указывает единственный путь спасения от «конечной беды, и срама, и погибели» – всем «воспрянуть аки от сна» и вновь покориться праведному царю Василию Шуйскому. В то же время патриарх видит социальные корни восстания Болотникова: «А стоят те воры под Москвою, в Коломенском, и пишут к Москве проклятые свои листы, и велят боярским холопем побивати своих бояр, и жены их, и вотчины, и поместья им сулят, и шпыням и безъимянником вором велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити, и призывают их, воров, к себе, и хотят им давати боярство, и воеводство, и окольничество, и дьячество». Вскоре за первой последовала вторая, значительно более пространная богомольная грамота (также размноженная митрополитом Филаретом). Развернуто обличая «безбожников», Гермоген старается ободрить тех, кто остался верным правительству, рассказывая о переходе на его сторону полка рязанских дворян Сумбулова и Ляпунова, о подходе к Москве свежих царских войск и поражении болотниковцев в сражениях 26-27 ноября. Патриарх делает ставку на развал повстанческой армии и обещает прощение участникам гражданской войны, приносящим повинную царю и церковным властям. Уже ближайшие дни показали обоснованность мнения Гермогена. Его твердая позиция, вероятно, способствовала тому, что Истома Пашков «зело устрашился» исхода борьбы (какая бы сторона ни победила) и перешел на сторону Василия Шуйского [87] . Повстанцы «находились в смятении от ухода одного из своих главных вождей и внутренних раздоров». Тем временем к царской армии присоединились обещанные Гермогеном смоленские и ржевские полки. Явно не без давления со стороны Гермогена Шуйский отважился перейти в наступление. 2 декабря армия Болотникова была разгромлена, причем от 10 до 20 тысяч человек предпочли сдаться в плен, а остальные бежали к Калуге и Туле.
84
Печ. по: ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 14. С. 69-117.
85
Церковные власти использовали для проповеди «Повесть о видении некоему мужу духовну» протопопа Благовещенского собора в Кремле Терентия (РИБ. СПб., 1909. Т. 13. С. 177-186).
86
ААЭ. СПб., 1836. Т. 2. № 57.
87
В грамоте митрополиту Филарету царь Василий Шуйский со свойственным ему лукавством написал, что его воеводы «воров, которые были пришли под Москву, Истомку Пашкова да Митьку Беззубцова и иных многих атаманов и казаков живых взяли» (ААЭ. СПб., 1836. Т. 2. Ms 59).
(Рукопись начинается с извещения митрополита Филарета о получении патриаршей грамоты 30 ноября и посылке ее списка в Устюг Великий.)
«Благословение великого господина святейшего Ермогена патриарха Московского и всея Руси О Святем Духе сыну и сослужебнику нашего смирения Филарету митрополиту Ростовскому и Ярославскому.
Божиим попущением, за безчисленные наши всенароднаго множества грехи, над Московским государьством и на всей Великой Российской земли учинилась неудобьсказаема напасть: в прошлых годах, вражиим советом, отступник православныя нашия хрестьянския веры и злый льстец, сын Дьяволь, еретик, чернец-рострига Гришка Отрепьев, бесосоставным своим умышлением назвав себя сыном великого государя нашего царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси, царевичем Дмитреем Ивановичем всея Руси, и злым своим чернокнижьем прельстя многих литовских людей и казаков, пришел в Северскую украйну и прельстил Северские многие городы и Рязанскую украйну.
И дерзнул без страха к Московскому государьству, и назвав себя царем, а после и цесарем, и коснуся царьскому венцу. И владея таким превысоким государьством мало не год, и которых злых дьявольих дел не делал, и коего насилия не учинил?
Святителей от престола сверг. Преподобных архимандритов, и игуменов, и иноков не токмо от паств, но и от монастырей отлучил. Священнический чин от церквей, аки волк, розгнал. Бояр, и дворян, и приказных людей, и детей боярских многих городов, и гостей, и всяких служивых и торговых людей многих крови пролия и смерти предал, а у иных имение аки разбойник разбил. И многим всяким женам и детем злое блудное насилие учинил.
В великую соборную апостольскую церковь Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго ея Успения многих вер еретиков аки в простый храм введе. И безо всякого пристрашия, не усумнясь нимало, великое зло учинил: к чудотворному образу Пречистыя Богородицы, еже евангелист Лука Духом Святым наставляем написа, и ко всем честным образом, и к чудотворцовым Петровым и Иониным мощем приводя, велел прикладыватися скверной своей люторския веры [88] невесте, с нею же в той же великой церкве и венчася. Все злое свое желание получил.
И после того все святыя церкви и монастыри честные хотел разорити, и римские костелы в наших церквах поделати. И истинную православную и Богом любимую нашу хрестьянскую веру хотел разорити. Его же самого вскоре Бог разруши. И видя такое злое начинание, кто тогда от
И злосмрадное и скверное тело его извлеченно бедне (из) Большого града и покинуто на торжище. И всего царьствующаго града Москвы и всех окрестных и дальних градов всего Московского государьства всякими многими людьми видимо было три дни, и после того православными хрестьяны и огню предано, и не обретеся и пепел сквернаго его тела…
(После чего Бог) не хотя нас, создания своего, видети конечной и расхищенной погибели, воздвиг от прежеизбывшаго царьского корени благоцветущую ветвь, и избра по своей ему воли, и посла нам, его же возлюби: царя благочестиваго, и поборателя по православной нашей хрестьянской вере, и велегласно оного врага злокозному его пронырству обличителя [и за сию истинную проповедь не токмо множество бед претерпе от того злодея, но и мученные смертные главные сосуды пред очима своима видев, и преславно от смерти Богом избавлен] [89] , воистинну свята и праведна истиннаго хрестьянского царя государя и великого князя Василья Ивановича всея Руси самодержца.
И мы, царьские богомольцы, митрополиты, и архиепископы, и епископы, и архимандриты, и игумены, и весь Освященный Собор, тако ж и царьский синклит, бояря, и окольничие, и дворяня, и приказные люди, и дети боярские, и гости, торговые и всякие служивые люди всего Московского государства, всех городов православные хрестьяня… (радостно молили небесные силы) о его царьском многолетном здравии и о душевном спасении [90] .
Тако ж его царьская держава, бояре, и окольничие, и дворяне, и приказные люди, и дети боярские, и гости, и всех городов всякие служилые и торговые люди, и все православные хрестьяня, любящий Христа, и в тех Северских городех всякие служивые и торговые люди ему, государю, крест целовали.
И те люди, которые в Московском государьстве и иных многих вер: немцы, и литва, и татаровя, и черемиса, и нагаи, и чуваша, и остяки, и многие неверные языцы и дальние государьства, которые в его царьской державе, – кийждо по своей вере все утвердися твердо, что ему, православному государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси, во всем добра хотети и лиха никоторого ни в чем не мыслити.
А ныне, по своим грехом, забыв страх Божий, воста плевел, хощет поглотити пшениценосные класы. Окопясь разбойники, и тати, и бояр и детей боярских беглые холопи в той же прежепогибшей и оскверненной Северской украйне, и сговорясь с воры с казаки, которые отступили от Бога и от православные веры и повинулись Сатане и дьявольским четам.
И оскверня всякими злыми делы Северские городы, и пришли в Рязанскую землю и в прочая городы, и тамо тако ж святыя иконы обесчестиша, церкви святыя конечно обругаша, и жены и девы безстудно блудом осрамиша, и домы их разграбите, и многих смерти предаша.
Московский же Богом соблюдаемый народ, государевы бояре, и князи, и христолюбивое воинство, и вси православные хрестьяня от мала до велика, слышавше таковую Богом ненавистную прелесть, еже мертваго живым нарицаху, и святым Божиим иконам и святым церквам таковое злое безчестие творяху, и братию свою православных хрестьян не токмо конечному стыду, но и смерти предаяху, о всем умилишася.
И вси единодушно укрепишася целованием животворящего креста Господня, еже от таковых крепко стояти, даже и до смерти, и быти во всех любви и в мире с одного, на врагов Божиих и на всех супостатов стояти, и не попускати таковым злодеем таковых скаредных и богоненавистных дел содевати.
Еже окаянный, забыв страх Божий, и час смертный, и Судный страшный день, не престаша сами собя воевати. Пришли к царьствующему граду Москве, в Коломенское, и стоят, и розсылают воровские листы по городом. И велят вмещати в шпыни, и в боярские, и в детей боярских люди, и во всяких воров всякие злые дела на убиение и грабеж. И велят целовати крест мертвому жива [91] .
И которые городы, забыв Бога и крестное целование, убоявся их грабежев, и насилия всякого, и осквернения жен и дев, целовали крест (повстанцам. – А. В.), -и те городы того ж часу пограблены, и жены и девы осквернены, и всякое зло над ними содеялось. А которых городов люди их, воров и хищников, не устрашилися, – и те милостию Божиею от тех воров целы сохранены.
Приходили те богоотступники, и разбойники, и злые душегубцы, и сквернители к государевой вотчине ко граду Твери и во Тверском уезде служивых и всяких людей привели ко кресту сильно. А во Твери государев богомолец, а наш сын и богомолец, Феоктист архиепископ Тверский и Кашинский, положа упование на Бога, и на Пречистую Богородицу, и на всех святых, призвав к себе весь Священный Собор, и приказных государевых людей, и своего архиепископля двора детей боярских, и града Твери всех православных хрестьян – и укрепяся все единомышленно… тех злых врагов, и грабителей, и разорителей под градом Тверью многозлой их проклятой скоп побили, и живых многих злых разбойников и еретиков поймав к Москве прислали – и они восприяли месть по своим делом [92] .
88
Марина Мнишек была ревностной католичкой; Гермоген, видимо, плохо различал «немецкие», то есть западные, вероисповедания.
89
Дождавшись смерти Бориса Годунова и свержения его детей, Шуйский принялся тайно распускать слухи о самозванстве Лжедмитрия, был уличен и осужден собором духовенства, членов Думы и горожан. 25 июня 1605 года он был выведен к плахе, выслушал приговор, объявил, что умирает за правду, веру и народ христианский, – и тут был помилован Лжедмитрием: сослан в ссылку, но вскоре возвращен и весьма приближен к самозванцу
90
Гермоген подчеркивает всенародность избрания Шуйского на престол аллегорически, ибо «боярского царя» и обвиняли в том, что он поставлен на царство «одной Москвой».
91
По сравнению с первой, краткой, грамотой Гермоген отказался здесь характеризовать социальные устремления восставших, чтобы невольно не «прельстить» простонародье.
92
Сам архиепископ Феоктист, столь своевременно и энергично оказавший помощь правительству Шуйского, в 1608 году был схвачен сторонниками Лжедмитрия II и перенес жестокое заточение в Тушине. В марте 1610 года, воспользовавшись беспорядками в лагере самозванца, он бежал в Москву, но был настигнут по дороге и убит. Был найден труп Феоктиста, изъеденный зверями.
(Заметив, что тверичи победили с Божьей помощью и будут пожалованы от государя, Гермоген продолжает.)
…Сицевая же видеша окольнике тамошних градов люди, которые забыв Бога и устрашася их, злых мучителей, преступили крестное целование, целовали по их веленью крест неведомо кому – Ржева, Зубцов, Старица, Погорелое Городище – и тех городов… (люди по примеру Твери), аки от сна пробудяся, и ныне на тех проклятых богоотступников пришли к Москве вооружився.
Да к Москве же прислали государевы вотчины Смоленского города дворяне, и дети боярские, и всякие служилые и посадские люди, и из уезду все православные хрестьяня многих добрых детей боярских. А с ними писали к государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси и к нам, что пошли к Москве из Смоленска, и из Вязьмы, и из Дорогобужа, и из Серпейска дворяне, и дети боярские, и всякие служилые люди.
И идучи, милостию Божиею, и Пречистыя Богородицы, и всех святых молитвами, и помощию новаго страстотерпца царевича князя Дмитрея, идучи тех богоотступников, воров, и еретиков, и разорителей, где они ни были – тех всех побили, а иных поймав живых мучению смертному и казни предали, коемуждо же их по их злым делом.
И ополчася вся Смоленская, и Вяземская, и Дорогобужская, и Серпейская рать, и пришла в Можайск ноября в 15 день. Да к Можайску ж пришел со многою ратью государев царев и великого князя Василья Ивановича всея Руси окольничей воевода Иван Федорович Колычев, очистив от тех воров Волок, и Иосифов монастырь, и прочие окрестные грады и села. И в Можайске те воры государю добили челом.
И тем всем ратным людем по государеву указу велено быти к Москве ноября в 29 день. И те все ратные люди тех прежереченных всех городов Смоленския и Ржевския украйны пришли к Москве, а иные идут, храбры, светлы душами и веселыми сердцы вооружаясь на оных злых разорителей и еретиков.
Да к Москве же ноября в 15 день от них, злых еретиков, и грабителей, и осквернителей, из Коломенского приехали к государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси с винами своими рязанцы Григорей Сумбулов да Прокопей Ляпунов, а с ними многие рязанцы дворяня и дети боярские, да стрельцы московские, которые были на Коломне.
И милосердый государь царь, по своему царьскому милосердому обычаю, приемлет их любезно, аки отец чадолюбив, и вины их вскоре им отдает. И после того многие всякие люди от них, воров и еретиков, из Коломенского и из иных мест прибегают. И государь царь, милостивым оком на них взирая, жалует их не по их винам своим царьским жалованьем [93] .
А тех воров, которые стоят в Коломенском и в иных местех… (все царские советники и весь народ) государя молят беспрестани и бьют челом, чтобы государь их пожаловал, велел им итти в Коломенское… (но царь рассудительно ожидает «обращения» повстанцев к покорности. Тем временем) умыслили, бесом вооружаеми, те проклятые богоотступники и хрестьянские губители бесом собранный свой скоп разделити надвое.
И послали половину злого своего скопу из Коломенского через Москву реку к гонной к Рогожской слободе. И ноября в 26 день, на праздник великого страстотерпца Христова Георгия, вниде слух во уши государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси, что те злодеи перешли Москву реку.
Он же, милосердый государь, не на них, злодеев, на (оборону) загородных слобод послал за город бояр своих и ратных людей. А велел с великим терпением оберегати слобод, а ждати их, чтобы ся обратили ко спасению.
Те же злые и суровые, бесом подстрекаеми на свои души, забыв Бога, пришли от слободы гонныя яко за поприще. Московская же Богом собранная рать, видя безстудный их приход, положа упование на Бога и призывая в помощь великомученика Христова Георгия, и вооружася кийждо ратным оружием, опернатев яко непоборнии орли в шлем спасения, ополчася по достоянию и устремилися на них, проклятых злых губителей; поймав елико надобет живых всяких многих воров прислали к государю царю, а тех всех без остатка побиша. И корысти их всякия поймали, по писанному: «Ров изры и ископа и впадеся в яму, юже содела», и «обратися болезнь их на главы их». И государь царь и о тех побитых всего мира супостат душею скорбит и молит Бога о достальных, чтобы их Бог обратил ко спасению» [94] .
93
Перебежчики – в основном дворяне, в меньшей степени стрельцы и другие служивые люди – пользовались большим доверием Шуйского, видимо понимавшего, что (по справедливому замечанию С. Ф. Платонова) «месяц совместного пребывания у стен столицы показал дворянам-землевладельцам и рабовладельцам, что они находятся в политическом союзе со своими социальными врагами». 9 декабря Шуйский послал Г. Сумбулову и П. Ляпунову артиллерию.
94
Нерешительность Василия Шуйского во время гражданской войны не мешала боярскому царю проявлять крайнюю кровожадность тогда, когда он был уверен в своей силе. Напротив, Гермоген, призывавший царя энергично бороться с «богоотступниками», отстаивал идею милостивого «обращения» противников как основной путь умиротворения в России. В грамоте патриарх толкует опасливое поведение самодержца в пользу своих взглядов.
(Далее Гермоген предлагает митрополиту Филарету молиться в Ростове о Церкви, государе, гражданском мире, победе царского воинства и читать богомольную грамоту «не по один день», а также разослать ее списки по всей епархии. Приписка Филарета свидетельствует о выполнении этого распоряжения. Помета на рукописи гласит, что доставлена грамота Филарета из Устюга в Вычегодскую Соль ключарем Федором 30 декабря.) [95]
95
Печ. по: ААЭ. СПб., 1836. Т. 2. № 58.
Сердце Дракона. Том 12
12. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
рейтинг книги
Гимназистка. Клановые игры
1. Ильинск
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
рейтинг книги
Предназначение
1. Радогор
Фантастика:
фэнтези
рейтинг книги
