Тайны НЛО и пришельцев
Шрифт:
В этом письме, которое буквально чудом было передано с оказией в редакцию газеты «Аномалия», содержится и описание довоенного наблюдения:
«15 августа 1991 года, 20 часов, железнодорожный вокзал. С юго-запада на высоте примерно 15-20 км появилась группа НЛО, числом 7 штук, в общем ярко-зеленом прозрачном облаке. Впереди летели три больших ярко-оранжевых шара с очень длинными желтовато-красными хвостами, которые вращались в продольной оси, как спираль. За ними – два больших оранжевых треугольника, тоже с длинными, желтыми, спиральными хвостами, по два у каждого. За ними шли два маленьких шара, но хвосты такие же. Объекты были как
Звука не было. Группа медленно проплыла на север. Длина облака (видимо, это относительные, а не абсолютные размеры. – М. Г.) – около 1 м, ширина – около 40 см, длина хвостов – около 15-20 см (рис. 75). Учитывая высоту и видимые размеры всей группы, можно смело говорить о громадных размерах каждого аппарата и о мощи их энергетики…» 237
Самый интересный рассказ об аномальных явлениях во время боевых действий в Чечне, на мой взгляд, принадлежит перу спецназовца Андрея Орлова:
237
Герштейн М. Паранормальная Ичкерия // Аномалия (СПб.). 1997. №20.
«Должен сказать вам, но это лично мое мнение – наше подразделение лучшее в мире и нам по зубам любой боевой приказ, который мы выполним, а нерешительность идет сверху, и мы в этом не виноваты. У нас служат отличные бойцы, не наркоманы с измотавшейся психикой, не алкоголики и обиженные войной параноики.
Последние 3 года мы несем службу на территории Чеченской Республики, на Теркском хребте. Я мог бы дать точные координаты, но мы прославили эту гору тем, что как-то летом 2000 года сделали на ней надпись: HOLLYWOOD. Только на одну букву „Н" ушло 10 простыней! Надпись была огромна; прежде всего это было удобно для ориентировки вертолетчиков. Потом приехали корреспонденты и нашу выдумку показали на Первом канале. Спросите у любого знакомого, кто воевал во вторую чеченскую кампанию, знает ли он в Чечне местечко „Голливуд", и, я думаю, он вам что-нибудь расскажет.
Мы охраняем перевал через эти холмы высотой от 400 до 500 м. Самый высокий наш пост находится на „Голливуде" – так мы зовем эту гору теперь, вот про нее я и расскажу. Все, что там происходило, поразило меня и некоторых моих товарищей, несших службу там.
Вся поверхность этой горы, длиной с футбольное поле и шириной от 20, а местами до 40 м, изрыта капонирами для стоявшей здесь военной техники – в основном это САУ и танки, а также одиночными окопами и ходами сообщений, так как с этих позиций Грозный (в основном Старопромысловский район) виден как на ладони. Летом высокая трава, а зимой лунный ландшафт, так как за 10 лет войны эта высота кем только ни оборонялась. Кроме осыпающихся окопов, капониров и блиндажей там полно огромных воронок от авиабомб, грушевидных воронок от артиллерии и мелких минометных ям.
Мы „пасем" лишь маленькую часть горы, а остальная часть (не буду вдаваться в подробности, так как все это могут прочитать враги) заминирована различными устройствами и считается непроходимой даже для зайцев и прочих тварей. После каждого взрыва обстоятельства срабатывания тщательно исследуются, и на место сработавшего устанавливается новое взрывное устройство.
Ранней зимой 2002 года, где-то с 2 до 3 часов ночи, я услышал интенсивные переговоры по рации. Подошел ближе, и из хаоса звуков мне удалось понять, что за нашей спиной, внизу, в долине, летят какие-то звезды. Я вышел на те позиции, с которых просматривалась западная долина, разрезающая Теркский хребет пополам. Я увидел, что внизу, метрах в 200, медленно проплывал странный объект размером с транспортный самолет, треугольной формы, с тремя звездами на концах углов.
Была ясная, светлая, лунная ночь, такая, что при свете луны можно спокойно читать газету. Так как снимать с южного
Передернув затвор, я ощутил шок. Наступила страшная тишина, а в самой голове в это же время появился необъяснимый шум. Я попытался прицелиться по стволу, затем по трассам и открыть огонь, чтобы потом прийти в себя от грохота автомата, – это не раз мне помогало и давало ощущение хоть какой-то власти над происходящим.
Хочу отметить, что до передергивания затвора я чувствовал только удивление и интерес. Перед попыткой нажать на курок окрестности за моей спиной огласились очень сильным, многоголосым волчьим воем. Это окончательно доконало меня; более того, вой их был необычный, не как всегда. Зная, что волки не посмеют подойти ближе, к тому же через мины, я тем не менее отказался от атаки. Страшная тишина, сквозь которую я слышал рацию и вой, подействовала на меня. Я пришел в себя после того, как эта штука улетела. Ее видели посты со Старопромысловского района Грозного – они запрашивали нас, что у нас происходит, что мы там запускаем.
Меня интересует больше не то, что летает, а что на меня так подействовало. Я до сих пор не могу описать самому себе это ощущение необъяснимого страха…
Год назад на нашей горе, ночью, между минным полем и блиндажом – там, где мы днем рубим дрова, – из земли в темное небо пошел свет!
От моей бойницы это было в 6-8 м. Я точно определил место по тому, как луч осветил опилки на месте, где мы пилили дрова. Я просто остолбенел, но первым делом понял, что это не человек, – слишком сильное минное поле и опасная для него шутка, так как по инструкции я должен поражать все, что движется ночью за бруствером, огнем подствольными и ручными гранатами. Что, у меня едет крыша? Так как я считал, что меня не видно (много запасных огневых позиций и чучел, которые мы часто меняем местами), я сел в окоп, встал, закрыл один глаз, потом закрыл другой и опять посмотрел.
Разрази меня кто хочешь! Передо мной из земли шел четкий матовый свет, который лучом в 5-10 м пронзал темноту. Я видел траву по краям этого источника. Я сжал гранату и какое-то время ошарашенно смотрел на свет, который вскоре погас. С другого периметра подбежал сослуживец и просил выключить мой фонарь, которым я, по его словам, освещал небо, и не демаскировать позиции. Когда я стал ему рассказывать о происшедшем, он сказал, что у него достаточный срок службы, чтобы его пугали идиотскими шутками. Я думал, слушая его критику, что мне пора завязывать с командировками, – я езжу в Чечню с 1994 года, и всему есть предел. У меня даже появилась жалость, что меня сейчас ставит на место мой подчиненный, что моя крыша стала „сдавать позиции". Вдруг его лицо осветилось молочным светом, при котором было видно гримасу крайнего удивления и испуга. Я спросил у него шепотом, схожу ли я с ума и что видит он. Он молча схватил меня за локоть, присел вместе со мной, вскинул вверх автомат и сидел наготове. По его реакции я сделал вывод, что это уж точно не глюк. Нам было страшновато – не было бы такого хитроумного минного поля, мы бы подумали, что это чеченцы, и, не боясь, хорошенько вскопали огнем периметр. Но это были какие-то издевательские эксперименты над нами, не похожие на действия людей. Я честно признаюсь– нас трясло, мы разговаривали с предательской дрожью в голосе, по телу струился пот.
Когда свечение внезапно погасло, я почувствовал, что сжимаю гранату с нечеловеческой силой, и разжал затекшие пальцы с кольца. Помню, промелькнула мысль, что, если я сошел с ума и какие бы черти мне ни казались, я зарекся не кидать гранаты назад, к землянкам. Свет внезапно погас, он мог зажечься в любом месте на горе, но он зажегся перед нами.
Мы подняли всех отдыхавших в землянках бойцов и ждали утра в усиленном варианте. Бойцы отнеслись понятливо – уж слишком у нас был потрясенный вид. Не забуду, как в нарушение всех инструкций мы громко включили радио, и музыка полилась в тумане над позициями. По „Эху Москвы" шли хорошие блюзы Джона Ли Хукера. Так, мерзко подвывая блюзмену, мы ждали утра.