Тайны Парижа. Том 1
Шрифт:
X
Вот что произошло вечером в день бегства Леоны. Из улицы Порт-Магон флорентинка в сопровождении полковника отправилась на улицу Шоссе д'Антэн, в квартирку, убранную со вкусом, окна которой выходили в большой сад. Во дворе к услугам молодой женщины стояла заложенная карета.
— Вы выедете вечером, — сказал ей полковник, — и в карете. Нужно избегать встречи с Гонтраном до тех пор, пока не разыграется наша комедия. Все зависит от ее постановки. Вечером вы поедете в Оперу, закрыв
— Хорошо, — сказала Леона, — понимаю. Если ложа пуста, я не сниму вуали; если же в ней кто-нибудь будет…
— Нет, — возразил полковник, — как раз наоборот.
— А! Превосходно, поняла… он узнает, что это я…
— Именно.
— И его любопытство будет возбуждено.
— Вы угадали.
— Итак, — добавила флорентинка, — от любопытства до любви, от любви… до безумия…
— Только один шаг, — подсказал полковник.
Он оставил Леону в ее новом жилище, советуя ей надеть в Оперу все черное — цвет, наиболее оттенявший ее ослепительную красоту, а сам отправился на улицу Виктуар.
Так как де Берн был у полковника, то последний должен был отплатить ему визит. А потому ничего не могло быть естественнее посещения полковника Леона. Де Берн уже с месяц находился в Париже.
Накануне, как известно, он всадил пулю в шею шевалье д'Асти и сам был слегка ранен в бок; но рана его была настолько легка, что он считал излишним ложиться в постель; одевшись по-домашнему и полулежа на оттоманке в курительной комнате, он разговаривал со своими двумя новыми приятелями, когда вошел полковник.
— А! Это вы! — приветствовал его хозяин. — Милости просим; не получили ли вы сведений о Лемблене?
— Да, сегодня утром, — ответил полковник, — жизнь его вне опасности, но выздоровление его затянется надолго.
— Тем хуже!
— А как другой? — спросил де Берн одного из своих друзей.
— Ах! — ответил тот. — Рана шевалье настолько тяжела, что врач ни за что не отвечает. Шея прострелена.
— Без сомнения, раненый — один из ваших друзей? — с простодушным видом спросил полковник.
— Увы! Нет. Это один из моих противников. Рука у меня, к несчастью, очень тяжелая.
— Как! У вас опять была дуэль?
— Вчера утром на Кателанском лугу.
— С кем?
— С шевалье д'Асти.
— Я с ним не знаком, — сказал полковник, — но часто слыхал это имя.
— Мы поссорились в Итальянской опере.
— Без сомнения, из-за какого-нибудь пустяка?
— О! Как вам сказать…
В таком случае я догадываюсь: причиной была женщина, как в большинстве дуэлей.
Вы ошибаетесь, полковник, причина была еще проще: мои друзья уверили меня, что мне для того, чтобы прославиться, не хватает любовницы и дуэли на пистолетах. Чтобы
— Вы мне напомнили доброе время 1815 года, — в восторге вскричал полковник, — когда регулярно три раза в неделю бонапартисты бились с роялистами! А львицу вы отыскали?
— Нет еще, но я ее уже наметил…
— А! — протянул полковник.
— Вы знакомы с Леоной?
— Я встречал ее.
— Неужели она так красива, как об этом говорят?
— Очаровательна! — в восторге воскликнул полковник.
— И умна?
— Как черт, но… Полковник остановился.
— А, — спросил де Верн, — что значит это «но»?
— Леона не свободна.
— Неужели?
— Она влюблена в маркиза Гонтрана де Ласи, который ради нее наделал множество глупостей.
— Превосходно! Я отобью ее у него.
— Я немножко знаком с де Ласи; этот человек способен убить за женщину, если бы даже он уже разлюбил ее.
— Или его убьют, — просто заметил де Верн и тотчас же прибавил: — А где можно встретить Леону?
— Каждый вечер в Опере.
— Одну?
— Почти всегда.
— Сегодня же вечером я поеду в Оперу.
— Она сидит обыкновенно в ложе у авансцены с правой стороны.
— Отлично, неделю назад я взял ложу у авансцены с левой стороны, и как раз против нее.
— Она постоянно сидит под вуалью, — прибавил полковник, рассказывая все эти подробности с добродушием газетного репортера.
— Черт возьми! И она никогда не снимает вуали?
— Никогда. Де Ласи, ненавидящий музыку, не хочет, однако, лишать ее удовольствия бывать в Опере, но запрещает ей снимать вуаль, так как он страшно ревнив.
— Хорошо! — спокойно сказал де Верн. — Уверяю вас, что она снимет вуаль для меня.
Де Верн еще несколько времени поговорил о пустяках; полковник вскоре ушел и отправился прямо к Леоне, чтобы дать ей новые инструкции.
Ровно в восемь часов Октав де Верн, войдя в зал, уселся в ложе с двумя друзьями, теми самыми, которые были у него во время визита полковника. Взгляд его тотчас же устремился на ложу, о которой говорил полковник. Но она была еще пуста.
Октав ждал с нетерпением; прошел час, никто не появлялся.
Это ожидание, искусно рассчитанное полковником, разжигало желания и нетерпение молодого безумца.
— Она не придет, — пробормотал он с досадой. — Мне не везет.
— Ну, что ж! — сказал один из друзей. — Ты увидишь ее завтра.
— Неужели ты влюбился, — прибавил другой, — в женщину, которой никогда не видал? Может быть, ты найдешь, что она безобразна…
Не успел де Верн ответить, как дверь пустой ложи отворилась. Молодой человек почувствовал неизъяснимый трепет.
— Вот она! — прошептал он.