Тайны Парижа

Террайль Понсон дю

– А! Так вас чуть не убили?

– Да.

– Каким образом?

– Мы дрались на пистолетах и должны были стрелять, идя друг другу навстречу… Я выстрелил первый…

Полковник вздрогнул.

– И… вы его убили? – спросил он с расстановкой, как будто каждое из этих четырех слов раздирало его горло.

– Нет… я сделал два выстрела… Но он все шел ко мне. Вздох облегчения вылетел из груди полковника, и граф заметил наконец, какой интерес возбуждает в нем его рассказ.

– Что с вами, полковник? – спросил

он его.

– Со мною? Ровно ничего.

– Вы бледны и взволнованны…

– Нет, нет; однако, продолжайте…

В это время они подошли к Гонтрану, который им поклонился.

– Тысячу извинений, – вежливо обратился он к русскому, – я чуть не потерял терпение; теперь уже полночь, гости баронессы разъезжаются, и дядя заметит мое отсутствие.

– Я к вашим услугам.

Полковник обернулся к Гонтрану, который также заметил его бледность и растерянность.

– Граф, – сказал он, – рассказывал историю, сильно заинтересовавшую меня. Вы позволите ему докончить ее?

– С удовольствием, – согласился маркиз.

– Итак, – продолжал полковник, – после двух выстрелов вы не были ранены?

– Нет, но это случилось против желания моего противника.

– Как?

– А вот увидите, – сказал граф. – Мы дрались за женщину.

Полковник снова вздрогнул.

– Я был избранником, а ему изменили.

– Сударь! – резко прервал его полковник, – не угодно ли вам назвать имя вашего противника.

– Зачем?

– Затем, что я, мне кажется, знаю его.

– Вы?

– Да я.

– В конце концов, я не вижу необходимость скрывать. Его зовут Арман Л…

Полковник побледнел, как смерть.

– Дальше? Дальше? – прохрипел он.

– Честное слово! – добавил граф. – Я думал, что буду убит. Молодой человек подошел ко мне, приставил пистолет к моей груди и сказал: «Вы не поедете в Бретань».

– Вышла осечка? – спросил Гонтран, понявший теперь, какое значение имел для полковника этот рассказ.

– Нет, – ответил граф, – в ту минуту, когда он должен был выстрелить, он упал.

Полковник вскрикнул. На этот крик граф внезапно обернулся и увидел, как громом, пораженного полковника.

– Негодяй! – закричал тот громовым голосом. – Негодяй, это был мой сын!

И, оттолкнув подбежавшего к нему Гонтрана, он сказал ему:

– Я сам убью этого человека, я!

И прежде чем удивленный граф успел произнести слово, сделать движение или крикнуть, полковник выпрямился во весь рост, глаза его метнули молнию, губы искривились, и он смело взглянул на него.

Одною рукой он бросил шпагу к ногам графа, а другою ударил его по щеке.

– Убийца! – крикнул он ему. – Посмотрим, кто победит… Отец отомстит за сына!

Положение дела изменилось для Гонтрана. На этот раз не он рисковал жизнью ради ассоциации, а полковник, глава общества «Друзей шпаги», которого чувство отца и отчаяние заставило

схватиться за шпагу.

Величественным и потрясающим зрелищем явился этот поединок на скале, нависшей над морем, среди спокойной и благоухающей ночи, где все влекло к жизни.

Из противника Гонтран обратился в секунданта.

Полковник тотчас же начал бой. Граф, за минуту перед тем любивший его как старинного друга своего отца, как отца любимой им женщины, получив пощечину и услыхав яростный и полный глубокой ненависти крик полковника, ответил ему таким же взрывом негодования.

– Мне нужна ваша кровь, – сказал он ему. – Вся ваша кровь за эту пощечину!

– А! – вскричал полковник, нападая на графа. – А, ты думал, что я отец баронессы! А, ты поместил меня к ней! Но ты не знал, подлец, ты не знал, что я собирался растоптать своими ногами ее, эту женщину, которая разбила сердце моего ребенка! Ты не знал, что я уже давно приговорил тебя к смерти! Ты не знал этого… убийца!

Полковник, несмотря на свою ярость, сохранил присутствие духа и наносил удары графу с каким-то необычайным остервенением.

Граф кричал от злости и защищался с энергией отчаяния, но шпага полковника постоянно отражала его шпагу и всегда находила дорогу к его груди. Покрытый кровью, изнуренный, испуская рев раненого зверя, он отскакивал, стараясь избегнуть шпаги мстителя, но шпага настигала его, касалась его руки, плеча, груди. Полковник обратился в палача, пытающего свою жертву.

Наконец он загнал графа на край скалы, на два шага от пропасти, и здесь продолжал поражать его. Скала, возвышаясь на сто футов над морем, оканчивалась небольшой площадкой, а у подножия ее бурлил океан, готовый поглотить того из сражающихся, который будет побежден.

Инстинкт самосохранения заставил графа напрячь последние силы, и он во что бы ни стало захотел убить полковника.

Но полковник не растерялся, не отступил ни на шаг и сказал своему врагу:

– Пора кончать. Убийца, ты сейчас умрешь! Полковник сделал шаг вперед и быстро нанес удар в грудь графа. Шпага пронзила молодого дворянина насквозь, и полковник увидал, что у раненого уже наступает предсмертная агония. Он выдернул шпагу… Тогда граф громко вскрикнул и навзничь упал в пропасть.

Гонтран услыхал глухой шум, раздавшийся из глубины океана. Морские волны поглотили труп графа Степана.

Полковник отбросил свою шпагу. И маркиз увидал, как этот человек, только что кипевший гневом, упал на колени и, закрыв свое смертельно побледневшее лицо руками, зарыдал и проговорил:

– Сын мой, сын мой!

Каменное сердце было наконец разбито.

XLI

В это время бал приходил к концу. Каждую минуту стук выезжавшей из ворот Керлора кареты извещал об отъезде кого-нибудь из гостей.