Тайны Шелкового пути
Шрифт:
Любопытно, что совсем недавно на сессии высшего законодательного органа страны — Всекитайского собрания народных представителей — начальник Ланьчжоуского управления железной дороги Дун Сихай настойчиво предлагал провести ветку прямо до древнего города, включив ее строительство в пятилетний план развития отрасли. Логика его выступления была предельно проста: люди, стремящиеся попасть в пещеры Могао (в 2000 г. свыше 600 тысяч туристов), пользуются в основном авиа- или автотранспортом. Если построить туда железную дорогу, то всем будет хорошо: туристов станет значительно больше и им будет удобнее ездить, геологи проведут изыскательские работы и что-нибудь обнаружат, крестьяне расширят свое производство для обеспечения возросшего спроса на продукты питания,
Расстояние между станцией и подлинным Дуньхуаном некогда комфортабельный, но ныне изрядно разбитый микроавтобус покрывает примерно за 2,5 часа, если в дороге не произойдет чрезвычайного происшествия в виде песчаной бури или механической поломки. При отсутствии личных просьб по пути следования в пределах города водитель обычно доставляет всех пассажиров на автовокзал, но может и схитрить, высадив иностранцев у какого-нибудь отеля, с администрацией которого его кто-то или что-то связывает. Автовокзал, тем не менее, представляется наилучшим местом для мониторинга ситуации с ночлегом и разработки плана последующих действий с учетом особенностей функционирования объектов инфраструктуры и предприятий сферы обслуживания.
Город на протяжении многих веков являлся центром коммуникаций, через который в обоих направлениях осуществлялась сухопутная торговля Китая с Западом. Расположенный на границе пустынь Гоби и Такла-Макан Дуньхуан (досл. с китайского «Большой расцвет»), или Шачжоу («Песчаная область»), он был одним из немногих оазисов-маяков на пути отважных купцов и путешественников. Тысячи людей, измотанных бесплодной пустыней и длительными переходами, стремились достичь его стен, но удавалось это далеко не всем.
При императоре Уди в 111 г. до н. э. Дуньхуан, прежде входивший в состав области Цзюцюань, был выделен в самостоятельную административную единицу. Уже в конце II–I вв. до н. э. он играл важную роль в торговых связях Китая со своими соседями. Именно отсюда, на выходе из Хэсийского (Ганьсуйского) коридора караваны с шелком рассеивались по странам Центральной и Южной Азии, Ближнего и Среднего Востока, а также Средиземноморья.
В это время из Китая на Запад вели южный и северный «шелковые» маршруты. Из Дуньхуана через Янгуань южная дорога шла вдоль северного склона горной системы Наньшань, реки Яркенд и до одноименного оазиса, далее в Ташкурган и Вахан. В Вахане путь как бы раздаивался. Первый через Балх и Мерв, парфянскую столицу Гекатомпил и Эктабану вел в Ктесифон-на-Тигре, оттуда по древней ахеменидской дороге через северную Месопотамию в Сирию до Антиохии. Второй проходил через Гильгит и Кашмир в Гандхару, заканчиваясь в устье Инда и у Баригазы (древний морской порт к северу от современного Бомбея).
Северная дорога из Дуньхуана через Юймэньгуань пересекала Лоулань и Карашар, проходила по предгорьям Тянь-Шаня и вдоль реки Тарим шла на запад до Кашгара, затем в Ферганскую долину, страны центрально-азиатского Междуречья, Нижней Волги и Приуралья, заканчиваясь в греческих колониях Северного Причерноморья. В результате политических потрясений и климатических изменений в маршруты Шелкового пути вносились коррективы. В I в. до н. э. открылось движение по новой дороге: через Юй-мэньгуань и Хами в Турфан, обходя с севера пустыню Такла-Макан, на западе у Карашара она сливалась со старой северной караванной тропой. В III в. н. э. было возобновлено движение по участку заброшенной долгие годы дороги из Дуньхуана через Юймэньгуань и Лоулань на Кашгар. Это был самый сложный «пустынный»
В античном мире имелись свои представления о далеких странах на Востоке. Древнегреческий астроном, создатель геоцентрической системы мира Птоломей (90 (?) — 160 (?) гг.) в середине II в. н. э. в «Географическом руководстве» изложил свою версию Шелкового пути: от переправы через Евфрат до Бактры (Северный Афганистан), затем до «каменной башни», далее до Серы. Под последним названием античные авторы подразумевали Китай, а также город Чанъань — столицу государства. В западной научно-популярной литературе начала ХХ в., посвященной исследованиям Восточного Туркестана в древний и средневековый периоды, появился даже термин Сериндия, оригинально определявший географическое положение этого региона и историко-культурное взаимопроникновение двух великих цивилизаций.
Ученые до сих пор спорят, что имел в виду Птоломей под «каменной башней», ибо сам он в этих краях никогда не бывал, а опирался на сведения, полученные прежде всего от купцов, посещавших Центральную Азию. Некоторые устанавливали ее в Ташкенте или Оше, исходя в первом случае из этимологии названия города, а во втором — из наличия священной горы в окрестностях населенного пункта.
Позднее башню перенесли в район Ташкургана (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР). В пользу данной точки зрения, якобы, свидетельствуют «Записки о западных землях» танского монаха Сюаньцзана. Высказываются и иные гипотезы. Однако важно другое: имело место интенсивное двустороннее движение караванов и перемещение товаров на огромном евразийском пространстве, а «узловой станцией» на протяжении столетий оставался Дуньхуан.
После падения Ханьской империи (220 г. н. э.) район коридора Хэси становится ареной ожесточенных и длительных войн, когда стремительно возникали и также быстро исчезали всевозможные государственные образования. Династии разного этнического происхождения менялись через каждые 20–30 лет, а Дуньхуан либо именовали Шачжоу, либо город получал прежнее название. Вероятно, на событиях тех лет и не следовало бы останавливаться подробно, если бы в их водоворот не оказались вовлечены выдающиеся люди, сыгравшие значительную роль в истории Китая. В данном случае речь вновь пойдет о знаменитом буддийском проповеднике и переводчике канонической литературы Кумарадживе.
Примерно в трех километрах к западу от центра города находится многоярусная пагода Белой лошади (кит. Баймата). Добраться туда удобнее всего на взятых в одном из многочисленных пунктов проката велосипедах. Правда, нам откровенно не повезло, поскольку их седла очень скоро вышли из строя, и мы с дочерью временами походили на участников «Тур де Франс», отчаянно накатывающих на финиш и пытающихся с помощью мощного спурта выиграть очередной этап престижной велогонки. Неудивительно, что наша экскурсия, потребовавшая значительных дополнительных усилий в 30-градусную жару, оказалась весьма скоротечной.
Рассказывают, что у Кумарадживы, этапированного в восточном направлении, здесь пала лошадь, редкой белизной напоминавшая чистейший снег на горной вершине. Человек и животное находились в полной гармонии, помогая друг другу в трудную минуту. Так, во время одного из переходов поднялся страшный ветер, тучи песка засыпали отважного проповедника, и только его верный спутник смог копытами отрыть и спасти своего хозяина. Согласно старой легенде, монах никогда не расставался с лошадью. Ночи он проводил у ее стойла и мог часами не сомкнуть глаз. Однажды поздним вечером она заговорила с Кумарадживой и поведала, что на самом деле являла собой белого дракона Западного моря.