Тайны Шелкового пути
Шрифт:
Третье предание гласит, что великое открытие произошло во время рутинной уборки в пещере 16, когда даос очищал от налетевших песка и пыли пол и стены ее коридора. Следует заметить, что такая трактовка событий чаще других встречается в последних изданиях китайских авторов.
Сейчас напротив входа в прежнее хранилище манускриптов функционирует музей, подробно излагающий хронологию произошедших здесь событий. Его экспозиция на китайском и английском языках, подготовленная и открытая к столетию выдающейся находки, интересна не только для посетителя, только что узнавшего о существовании Дуньхуанской библиотеки, но и для китаиста, много слышавшего о ней, но впервые оказавшегося в этих местах. Многочисленные фотографии, копии важнейших писем и официальных документов воссоздают атмосферу
Музей располагается в даосском храме Триады чистых (кит. Саньцингун). Столь необычное название связано с особенностями медитации и культовой символикой традиционной китайской религии. Ван Юаньлу энергично собирал средства на восстановление Саньцингуна, регулярно обращаясь с соответствующими просьбами к верующим из числа жителей близлежащих городов и деревень. На эти цели он расходовал также деньги, вырученные от продажи иностранным визитерам древних текстов. Храм был практически заново отстроен в 1908 г.
Обнаружив библиотеку, даосский монах подарил несколько свитков начальнику уезда Ван Цзунханю, человеку весьма далекому от учености. Позднее они попались на глаза знакомому этого чиновника Е Чанчжи, на протяжении многих лет увлекавшемуся проблемами древней истории. Он организовал запрос в адрес местных властей Ганьсу и предложил перевезти документы в Ланьчжоу — административный центр провинции.
Сославшись на нехватку нужных средств (не удалось отыскать 10 тысяч лянов серебра), в марте 1904 г. губернатор Ганьсу приказал начальнику уезда внимательно пересчитать рукописи и обеспечить их сохранность, но тот посчитал указанное распоряжение чудачеством руководства и не стал его выполнять должным образом. Вход в пещеру формально перегородили досками и кирпичами, что никак не отразилось на регулярности ее посещений упомянутым монахом.
Свои впечатления от первого визита в это книгохранилище А. Стейн описывает следующим образом: «Сваленные слоями, но без всякого порядка, передо мной в тусклом свете маленького светильника в руках даоса сплошной массой до высоты почти 10 футов громоздились связки рукописей, занимавшие, как показали последующие измерения, объем без малого в 500 кубических футов».
Англичанин добрался до Дуньхуана 12 марта 1907 г. и в течение запланированного краткого пребывания намеревался осмотреть Могаоку, а также пополнить запасы воды и продовольствия для продолжения раскопок в безжизненной пустыне. Довольно неожиданно от торговца из Урумчи он узнал об удивительной находке даосского монаха и старинных манускриптах, по-прежнему, как ему поведали, находившихся в одной из пещер. Получив такую информацию, крупный специалист-археолог, разумеется, не мог покинуть город, не встретившись с Ван Юаньлу и не познакомившись с древними рукописями. Однако последнего не было в пределах оазиса, поскольку он совершал очередную поездку по соседним районам, собирая средства на восстановление монастыря.
При посещении пещерного комплекса А. Стейн и сопровождавший его переводчик столкнулись с молодым буддийским монахом-тибетцем, рассказавшим о каноническом тексте, который Ван на время предоставил их обители. По словам англичанина, «это был бумажный свиток в превосходном состоянии около фута шириной и длиной примерно 15 ярдов». Попытки прочитать замысловатые иероглифы оказались безуспешными, что заставило ученого в очередной раз отругать себя за незнание китайского языка. С другой стороны, для него стало совершенно ясно: пребывание в Дуньхуане затягивается на неопределенный срок.
В отсутствие даоса А. Стейн решил не сидеть сложа руки и отправился в северо-западном направлении, в сторону Юймэньгуаня, о котором читатель уже знает. В ходе энергичных раскопок он пришел к твердому убеждению и аргументировано доказал, что руины, сохранившиеся в этих местах и которым более двух тысяч лет, являются составной частью Великой китайской стены, значительно расширив ее прежние границы. После двух месяцев напряженной работы экспедиция вернулась в Дуньхуан 21 мая.
К тому времени Ван Юаньлу был уже на месте. После встречи с ним А. Стейн записал в своем дневнике: «Он выглядел очень странным человеком,
Узнав о существовании раритетов, а тем более увидев уникальное хранилище Дуньхуанской библиотеки, англичанин сразу осознал грандиозность открытия и откровенно нацелился на вывоз значительной ее части в Великобританию, но одновременно возник предельно простой вопрос: как это сделать «законным путем», не вступая в конфронтацию с Ваном и местными властями?
Однажды в неторопливом разговоре он упомянул своего «ангела-хранителя» Сюаньцзана, к памяти которого никогда не уставал обращаться. Выдающийся буддийский наставник и проповедник далекого прошлого как бы вел его за собой в масштабных исследованиях Центральной Азии, давал постоянный мощный импульс кропотливому научному поиску реальных подтверждений интенсивного культурного обмена между Китаем и Индией в древности и раннем средневековье.
Имя Сюаньцзана сразу вызвало «блеск живого интереса» в глазах даоса. Хотя в оценках его подвижнической деятельности стороны во многом разошлись, но их беседы с тех пор приобрели регулярный и доверительный характер. Спустя несколько дней через переводчика Ван передал А. Стейну для ознакомления очень старые тексты. Вскоре выяснилось, что это были оригинальные переводы буддийских сутр, выполненные непосредственно танским монахом. Указанный эпизод наглядно свидетельствовал об установлении отношений на принципиально иной основе.
В ходе изучения материалов библиотеки А. Стейн с помощью своего переводчика Цзян Сяованя проявил максимум внимания и терпения, выбирая манускрипты и произведения искусства, которые затем планировал переправить в Великобританию. Проблема, однако, осложнялась тем, что англичанин, как уже было сказано, не владел китайским языком, а его расторопный помощник слабо ориентировался в буддийских рукописях.
Поэтому, кстати, в дуньхуанской коллекции Британского музея довольно много идентичных древних текстов, выполненных различными переписчиками. В любом случае последние представляют огромную культурно-историческую ценность, но на качество отбора данное обстоятельство все-таки оказало определенное влияние. Впрочем, оно не помешало ученому обнаружить и довезти до далекого Лондона ранее упоминавшуюся отпечатанную «Алмазную сутру». Что же касается картин на шелке в основном эпохи Тан и сунского периода, то надо признать, что вкус у А. Стейна оказался отменным. Многие из них в результате продолжительного внешнего воздействия были плотно спрессованы и целиком их смогли открыть только после сложной химической обработки в музейной лаборатории.
Переговорный процесс с Ван Юаньлу прошел несколько стадий. На первом этапе документы были взяты «для глубокого изучения». Чуть позже «возникла идея» их отправки в другую страну для научных изысканий «в обмен на солидные пожертвования монастырю». Активно эксплуатировался тезис «о предстоящей рано или поздно утрате старинных буддийских рукописей при очевидном безразличном отношении властей». Даос, находившийся под жестким и одновременно достаточно корректным прессингом, постоянно испытывал сомнения и однажды даже уехал из Могаоку, закрыв на ключ пещеру-хранилище, но в конце концов на условиях полной секретности совершенной сделки продал внушительную часть раритетов за 200 лянов серебра. Торжествовавший британский подданный покинул Дуньхуан с 24 ящиками уникальных манускриптов, а также 5 ящиками картин, вышивок и других реликвий.