Тайны смотрителя маяка
Шрифт:
— Выходит, так, — согласился Петька. — А куда ты клонишь?
— Раз они распивали самогон — значит, покупателем был кто-то из местных. Человек издалека заранее запас бы бутылку водки, чтобы поставить в честь удачи…
— Не обязательно, — возразил Петька. — Если он не знал, что охотнику надо выставить, да еще и выпить вместе с ним, — а человек издалека мог этого и не знать, — то у него с собой ничего не было, а купить в такое время в районе гаражей можно только самогон.
— Ты не заметил, рюкзак у твоего отца не шевелился? Не было слышно тявканья или поскуливания?
Петька наморщил лоб.
— Сейчас, когда ты спросил, я припоминаю, что вроде какое-то поскуливание
— Странно, что твой отец не заметил, сидя с покупателем на самом берегу, что его лодки нет на месте, — сказала Фантик.
— Он мог и не поглядеть в ее сторону, — сказал Петька. — К тому же было темно.
— Настолько темно, что он не заметил просвет между лодками? — спросил я. — Ведь у каждой лодки есть свое забитое место.
— Наше место — метрах в двадцати от того, где сидел отец, — объяснил Петька. — Вполне достаточно, чтобы в темноте не заметить просвет, если не приглядываться. А отец не приглядывался, точно. Он ведь всегда был уверен, что его лодку никто не тронет… Но что это все вы задаете вопросы? Ответьте и мне, наконец, кто и как угнал лодку отца?
Мы с Фантиком переглянулись и кивнули друг другу.
— Хорошо, откровенность за откровенность, — сказал я. — Ты тоже не подведи нас, не вздумай болтать. Мы…
Но тут мы услышали громкое хлопанье дверей, и в кухню ворвался запыхавшийся Ванька.
— Ребята! — с порога заорал он. От волнения он даже не заметил сначала, что мы не одни. — Ну и дела! Все точно! Сергей Листяков и Павел Хрумов! Баба Ганя их знает, потому что… Потому что знаете, это кто? Силуэтчики!
Глава VIII
Что же произошло той ночью?
Пока мы таращились на Ваньку, силясь сообразить; что он имеет в виду, мой братец наконец заметил Петьку.
— Ой!.. — Он резко остановился. — Ты кто?
— Познакомься, — сказал я. — Петька Птицын.
— Сын браконьера? — Теперь и Ванька вылупил глаза. — Ты знаешь, что мы собирались тебя искать?.. Вот здорово!.. Да, правда, что отец тебя лупцует?
— Лупцует, — с каким-то мрачным удовлетворением подтвердил Петька.
Как ни странно, этот ломовой вопросик моего братца сразу разрядил атмосферу.
— Мы тебе расскажем обо всем, — сказал я. — А пока рассказывай ты. Я вижу, тебя переполняет. Что за «силуэтчики»?
— Ну, есть такая передача «Силуэт», вроде «Человека в маске» и тому подобных, только ее в Петербурге делают, — стал объяснять Ванька. — Мы и сами видели ее раза два, только, естественно, на фамилии в титpax внимание не обращали. Суть передачи в том, что снимают человека, который не хочет, чтобы его узнавали, потому что он рассказывает что-то криминальное или строго секретное, ну и вообще… Поэтому снимают его так, чтобы на экране он выглядел сплошным черным силуэтом, по которому его ни за что не опознаешь… Делают эту передачу двое. Снимает Сергей Листяков, а беседует с силуэтом, задает вопросы и комментирует Павел Хрумов. Ну, у них в команде и еще люди есть, всякое техническое обеспечение, продюсеры, все те, без кого никуда не денешься, но уж их имен и фамилий баба Ганя не помнит, потому что авторами программы считаются эти двое. Баба Ганя всегда смотрит «Силуэт» с удовольствием, потому что любит всякое «остренькое». У них в «Силуэте» появлялись и мелкий торговец наркотиками, и мужик, который много лет был настоящим палачом и приводил в исполнение смертные приговоры, и поездной вор, и девчонка-каратистка, которая убила двух парней, напавших на нее в парке, а милиция ее не нашла и все списала на криминальные разборки, и больной СПИДом… Словом, кого только
— Выходит, они путешествуют не просто так, а в поисках новых сюжетов? — спросила Фантик. — И решили, что браконьер — это то, что им надо?
Никто Фантику не ответил, все и так было яснее ясного.
Но Петька с сомнением покачал головой:
— Мой отец ни за что не стал бы сниматься — даже силуэтом. Он вообще все телевидение называет «обезьянничанием». Смотрит только «Белое солнце пустыни», когда его повторяют, и «Крутого Уокера». Послал бы он этих телевизионщиков… Крутыми матюгами послал бы, точно вам говорю!
— Погодите, ребята, — сказал я. — Мне надо подумать. Фантик, перескажи пока Ваньке все, что здесь было.
Фантик постаралась как можно короче и толковей пересказать Ваньке все, что мы узнали от Петьки Птицына. А я старался выстроить по порядку мысли, роившиеся у меня в голове. Кажется, это начинало у меня получаться.
— И ты тормознул нас на том, что мне должны были назвать гадов, которые украли отцовскую лодку, — заключил Петька.
— Да, конечно, — вмешался я в разговор. — Это Шашлык и Мишка Чумов. Мы увидели из-за кустов, как они прячут в безлюдной бухточке чужую лодку. Мы ее перепрятали, чтобы потом поехать на берег и поискать владельца. Но когда мы приехали, твоего отца уже арестовывали, а лодка стояла на месте. Выходит, кто-то нашел ее после нас и воспользовался ею, чтобы подставить твоего отца. Вот и вся история.
— Фью!.. — присвистнул Петька. — Да, отец об этом знать не должен, иначе он убьет и Шашлыка, и Чумова. Охота мне, чтобы он надолго загремел из-за этих придурков!
— Кстати, они говорили о том, — вставил Ванька, — что лодка в этой бухточке нужна им, потому что отсюда будет близко и удобно куда-то доплыть. А до световых бакенов из этой бухточки ближе.
— Тогда все ясно! — заявил Петька. — Шашлык и Чумов отыскали, куда вы спрятали лодку, раздели бакены, а потом сперли видеокамеру, чтобы подставить отца!
— Нет, — покачал я головой. — Мне кажется, все было не совсем так.
— А как? — спросили все хором.
— Прежде всего я обращаю ваше внимание на две странности, — сказал я. — Во-первых, то, что твой отец, Петька, получил немыслимо много — по местным меркам — за двух живых лисиц, не чернобурок, а обыкновенных крестовок.
— Живых?.. — изумился Петька. Ну конечно, мы ведь еще не успели ему об этом рассказать. — А, ну тогда понятно, почему вы спрашивали про шевеление и поскуливание. Я ведь толком не знал, каких животных добывал на этот раз отец. Да, семьсот рублей за двух лисиц — это очень много. Обычно отец радовался, когда две лисицы уходили за четыреста!
— И во-вторых, — продолжил я, — его слова про то, что зря он связался с этим. Что он имел в виду? Что он согласился участвовать в чем-то странном, в чем никогда раньше не участвовал. И ему это не нравилось, хотя из-за больших денег он и согласился поучаствовать. В-третьих, он просидел с покупателем минут сорок. Ты не уточнил, сколько идет «Силуэт»? — повернулся я к Ваньке.
— Уточнил. Двадцать минут, стандартно, — сообщил мой братец.
— То есть за сорок минут можно было снять достаточно, чтобы потом было что выкинуть при монтаже. Ведь телевизионщики всегда снимают в два-три раза больше, чем выходит на экран, это все знают. Словом, я думаю, что твой отец соблазнился большими деньгами и все-таки снялся для «Силуэта»… Ему поставили бутылку, и он сидел и неспешно рассказывал, что такое жизнь браконьера, демонстрируя при этом пойманных лисиц.