Тайны смотрителя маяка
Шрифт:
— Что-то важное, значит? Интересно что? — пробормотал отец.
— Наверно, можно или нет выдавать этих силуэтчиков! — выпалил Ванька.
Отец секунду недоуменно глядел на него, потом все понял.
— Ах да!.. Когда мы пересеклись с Михаил Дмитричем на воде, он рассказал мне, что яхтсмены — это авторская группа программы «Силуэт». Вы, значит, и до этого самостоятельно докопались? Да, пожалуй, лисиц заказали Птицыну именно они. То есть не лисиц. Они заплатили ему за съемку, а он решил, что для убедительности нужно продемонстрировать и «плоды своего труда».
— Или
Отец, смеясь, повернулся к дяде Сереже:
— Я смотрю, твоя дочь уже освоила азы профессиональной съемки: композиция, кадр, освещение, монтаж и так далее!..
— А как же! — с шутливой гордостью ответил дядя Сережа. — Ведь кто учитель?
— Словом, Птицын хочет посоветоваться со мной, можно выдавать телегруппу или нет. — Отец покачал головой. — Ну что у них за психология?.. Здоровые мужики, а как малые дети, честное слово! Сперва нашкодят, потом начинается: этому взрослому я сознаюсь, а тому нет, потому что этот взрослый хороший, а тот плохой… И что мне ему теперь сказать? Скажу «называй их спокойно, им ничего не будет», а им потом все-таки всыплют, — Птицын всю веру ко мне потеряет! Скажу «трижды подумай, прежде чем называть, потому что им все-таки может нагореть» — это почти подсудное дело, помехи следствию… М-да, разговор будет сложным. Ладно, попробую прокатиться вечерком. Тогда надо пораньше усыпить лису, отвезти ее в заповедник, а на обратном пути заехать в КПЗ…
— Миша заглядывал, — сказал я. — Он собирался потолковать с яхтсменами, чтобы они сознались. Мол, если удастся доказать, что Птицын все это сделал для документального фильма о вреде браконьерства, то ему ничего не будет и его выпустят.
— Знаю я, — кивнул отец. — Он встретил меня на обратном пути…
— И что? — живо спросили мы.
— Яхтсмены пока молчат. То есть взяли срок подумать до утра и утром дадут окончательный ответ. Видно, им надо решить для себя, честно с ними играет Михаил Дмитриевич или нет.
— Почему ты все время называешь его «Михаил Дмитриевич»? — спросил Ванька. — Ведь мы все называем его «Миша».
Отец усмехнулся:
— Потому что вы моложе его, а я старше, вот и все. И если я буду называть его Мишей, он может начать комплексовать, что я его за зеленого птенца держу и его должность ни во что не ставлю. То есть с вашей стороны такое обращение нормально, если вы сдружились, а с моей может звучать чуть-чуть унизительным для него. Понятно?
— Понятно… — закивали мы.
— Тогда идем обедать. Шагом марш! — сказал отец.
Мы прошли на кухню. Обеденный стол уже был накрыт, а на разделочном столе возле мойки разложена добыча наших мам: штук по двадцать роскошных белых и подосиновиков, горка крепких подберезовиков — черноголовиков, лисички и маслята. По двум отдельным
— Ух ты!.. — завопили Ванька и Фантик.
— Это еще что! — сказала мама. — Гриб, можно сказать, пошел. Мы совсем немного ходили, краем леса, а если б прочесали лес…
— Все, завтра идем за грибами! — сказал Ванька. — Сегодня обновим лодку, а завтра — в лес!
— Какую лодку? — спросила тетя Катя.
— Ту, о которой уже был разговор, — ответил я. — Которую мы починили… Вы не помните?
— Ах да! — припомнила тетя Катя. — И что, она действительно на ходу?
— Еще как? — сказала Фантик. — Мы совершили пробное плавание — и это просто здорово!
— А сегодня мы проплывем подольше, — сказал Ванька. — Хотим проплыть на свет маяка, как пираты!
— Ночью, в темноте? — осведомилась мама.
Тетя Катя тоже нахмурилась.
— Будет уже темно, но еще не ночь, а вечер, — поспешно сказал я. — Мы хотим отбыть часов в восемь-девять. Ну, словом, сразу после ужина. И будем идти вдоль самого берега!
Тетя Катя с сомнением покачала головой.
— Да ладно, пусть сплавают! — вмешался дядя Сережа. — Если Леонид не против, то можно. Он ведь все здешние места знает, со всеми их ловушками. Ты не против, Леонид?
— Не против, — ответил отец. — Если пообещают быть осторожными и не задерживаться.
Мы охотно пообещали, и Ванька спросил:
— А можно после обеда поглядеть лису?
Взрослые сначала не поняли, потом отца осенило:
— Видеосъемку лисицы? Конечно, можно!
И после обеда мы все перешли в гостиную. Дядя Сережа принес видеокамеру, отсоединил от телевизора наш видеоплеер и вместо него подключил в штекер саму видеокамеру.
— Разве нельзя вставить видеокассету прямо в видюшник? — удивился Ванька.
— Нельзя, — сказал дядя Сережа, открывая камеру и демонстрируя нам совсем маленькую кассету. — Это кассета, на которую снимают. Чтобы посмотреть прямо на видео, ее надо сначала вставить еще в одну кассету, нормального размера, устроенную так, чтобы передавать изображение с нее на экран. Я не захватил такой дополнительный футляр, вот и получается, что надо смотреть прямо с камеры…
— Надо и нам обзаводиться видеокамерой, — сказал отец. — В заповеднике много такого, что стоит запечатлеть на видеопленку. Я, правда, снимаю кое-что на старенькую кинокамеру, но с этим всегда много возни.
— Попроси какой-нибудь английский или немецкий заповедник, с которыми ты в переписке, — предложил дядя Сережа. — Я думаю, они с удовольствием подарят тебе видеокамеру. Для тамошних биологов видеокамера давно стала одной из самых необходимых вещей при полевых исследованиях…
Он нажал кнопку, и мы увидели очертания Лисьей горки. Сначала расплывчато, потом резкость отрегулировалась. Лиса спала. Вот она начала шевелить лапами, подняла морду. Осторожно встала, несколько ошалело поглядела вокруг. Обнюхала землю около норы, заглянула в нору и отпрянула. Видно, ее смущал человечий запах, который еще оставался. Потом, покрутившись еще немного и удостоверившись, что посторонних нигде, рядом нет, она шмыгнула в нору — и пропала из виду.