Тайны спецслужб III Рейха. «Информация к размышлению»
Шрифт:
Как же «оживляли» поначалу абстрактный образ?
Майор – человек еще молодой, поэтому в его кармане оказался случайно сохранившийся пригласительный билет в ночной клуб. Он не скупился в расходах, а потому его траты несколько превысили личный банковский счет. Об этом свидетельствовало письмо из банка с просьбой погасить задолженность на сумму 78 фунтов стерлингов. У Мартина не было своего жилья в Лондоне, приезжая в столицу по делам службы, он останавливался в военной гостинице. Поэтому в бумажнике нашелся и счет за проживание с 18 по 23 апреля.
У майора была любимая
Фотография на самом деле принадлежала девушке, работавшей в штабе сухопутных войск и имевшей доступ к секретным документам. Впрочем, ей не сказали, для чего потребовалась ее фотография. Девушка, конечно, была не красавицей – кинематографическая внешность могла вызвать некое сомнение, но весьма миленькой.
Выяснялось, что ни сам Монтегю, ни его сослуживцы не в состоянии написать любовное письмо невесты к жениху. Пришлось обратиться за помощью к той же девушке. Она без особых усилий сочинила два очень искренних письма. В обоих письмах, кроме заверений в любви была масса бытовых подробностей, семейных новостей и прочей милой ерунды.
Девица не только сочинила текст обоих писем, но и собственноручно их переписала. Это тоже важная деталь: хорошие германские графологи легко отличили бы женский почерк от мужского.
Письмам придали такой вид, словно адресат их много раз перечитывал.
Кроме бумаг в карманы вложили несколько английских банкнот и потертый кожаный кошелек со звонкой мелочью. Сумму тоже продумали: она была не слишком большой – примерно такой, какую обычно носил при себе офицер для повседневных нужд.
Очень внимательно были подобраны знаки отличия, солдатский медальон, всякие мелкие предметы вроде перочинного ножика в кожаном футлярчике и расчески.
Затем «майора Мартина» (все эти дни тело, обложенное сухим льдом, хранилось в морге), поместили в герметический стальной контейнер и в обстановке абсолютной секретности погрузили на борт британской подводной лодки. С командира корабля и его подчиненных взяли обязательство хранить молчание. Экипажу сообщили, что в контейнере новое секретное метеорологическое оборудование.
Перед рассветом 30 апреля 1943 года субмарина всплыла на поверхность в зоне видимости испанского города Ульва. Офицеры на палубе вскрыли контейнер, облачили «майора Мартина» в оранжевый спасательный жилет (такие жилеты при полете над морем обязательно надевали пассажиры и члены экипажей британских военных самолетов), пристегнули к запястью кейс, зачитали традиционную отходную молитву (39-й псалом Псалтыря) и опустили тело в море, точно рассчитав, что через несколько часов его прибьет к берегу прибоем.
Для поддержания легенды англичане в очередном списке боевых потерь, которые регулярно публиковала лондонская «Times», поместила и фамилию майора Вильяма Мартина. Ранее в газетах было помещено объявление о катастрофе, которую потерпел в результате неисправности двигателя в районе Гибралтара
Англичане потребовали, чтобы власти нейтральной Испании передали им все, что было найдено при погибшем офицере. В Лондоне специалисты военно-морской разведки установили, что кейс вскрывали и документы из него извлекали, следовательно, перефотографировали.
Премьер-министру Уинстону Черчиллю сообщили об этом всего двумя словами: «Фарш проглочен».
Что это действительно так, нашло подтверждение 10 июля, когда союзнические войска с необычной для десанта такого масштаба легкостью высадились в Сицилии.
Все участники операции «Минсдмит» были награждены. Коммандер Ивен Монтегю был удостоен Военного ордена Британской империи.
Все обстоятельства данной операции давно рассекречены. За исключением одного-единственного: из этических соображений никогда не будет названо подлинное имя и фамилия человека, после своей кончины ставшего «майором Мартином»…
Представляется странным, что немецкие спецслужбы, регулярно прибегавшие к такому испытанному методу тайной войны, как дезинформация, сами, и неоднократно, попадались на трюки этого рода (подчас весьма примитивные) своих противников. Даже тогда, когда имели возможность либо прямо изобличить «дезу», либо догадаться о ней, например, располагая абсолютно достоверными данными по этому поводу из других источников.
…В мае 1944 года в Гибралтаре приземлился личный самолет премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. На нем прибыло некое высокопоставленное лицо. Военный. Он пересек летное поле и сел в автомобиль, присланный за ним генерал-губернатором.
Прилетевший был не молод, но худощав и подтянут. Характерное лицо со впалыми щеками, крючковатым хищным носом, проницательными, глубоко посаженными глазами. И главное – знаменитый, лихо заломленный набок берет не оставлял ни малейших сомнений. Конечно же, это ОН!
Старый добрый Монти!
Так в британских вооруженных силах все, от рядовых до генералов, называли прославленного полководца фельдмаршала Бернарда Лоу Монтгомери (Монтгомери Аламейнского).
По дороге к дому генерал-губернатора Монти несколько раз высовывал голову из окна машины и легким взмахом руки отвечал на восторженные приветствия прохожих.
Монтгомери в Гибралтаре!
Его появление, разумеется, было замечено давно известным английской контрразведке немецким агентом. На это она и рассчитывала. Агент передал информацию своему оперативному офицеру, а тот дальше – в Берлин.
В Берлине прибытие Монтгомери расценили так, как и требовалось: не иначе, как для проведения личной инспекции перед вторжением союзных войск (возможно, даже под его командованием) на континент через территорию южной Франции, а то и Испании. А потому генералы в ОКВ пришли к выводу о необходимости сохранять в местах своей постоянной дислокации в южной Франции семи дивизий. Это очень не понравилось давнему оппоненту Монтгомери по сражениям в Северной Африке генерал-фельдмаршалу Эрвину Роммелю, который требовал усиления немецкой обороны на побережье Па-де-Кале.