Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941
Шрифт:
В конце октября 1939 г. на своих первых заседаниях народные собрания, естественно, единогласно приняли декларации, провозгласившие установление советской власти. Эти органы вышли с ходатайствами в Верховный Совет СССР о воссоединении этих районов с Украинской и Белорусской Советскими Социалистическими Республиками. Пятая сессия Верховного Совета СССР в ноябре 1939 г. удовлетворила эту просьбу.
При оценке итогов выборов неизбежно возникает вопрос: мыслимо ли, чтобы забитые и малограмотные крестьянские массы, проживавшие в наиболее отсталых регионах Польши и никогда ранее не знавшие подлинно демократических выборов, при слабости левых партий, которые к тому же долгое время действовали в подполье, ровно через месяц после вступления советских войск вдруг продемонстрировали неслыханную организованность и высокую политическую зрелость? Видимо, речь может идти не столько о политической зрелости и о любви к советскому строю, сколько о самых прагматических интересах своего существования. Оказавшись между молотом и наковальней, народы этих территорий решили присоединиться к Советскому Союзу, а не к фашистской Германии. Другого выхода им не
Исключительно важным, вдохновляющим фактором стала идея восстановления национальной государственности (соборности) украинского и белорусского народов. Вокруг этой идеи сплотились самые широкие политические силы – от националистов до коммунистов, хотя они по-разному представляли себе социально-экономическую и политическую сущность идеи соборности и пути ее достижения.
Не исключено, что часть населения, и прежде всего польского, рассматривала свое положение как временное. Германия будет побеждена, и Советский Союз вынужден будет вернуть эти территории Польше. Эта надежда поддерживалась еще и тем, что созданное на Западе польское эмигрантское правительство генерала В. Сикорского не признало ни территориальных изменений в Польше, ни решений народного собрания и Верховного Совета СССР об изменении государственного и общественного устройства страны.
Среди бедных слоев населения расчет на какие-то реформы, разумеется, также присутствовал. Вот почему процесс социально-экономических преобразований, подталкиваемый местными органами советской власти и присланными из восточных районов Украины и Белоруссии советскими специалистами, шел довольно быстро. Так, в Западной Украине только за первые восемь месяцев было создано 100 МТС, 155 колхозов и 31 совхоз[ 287 ]. В частности, в Тернопольской области по состоянию на 1939 г. имелось 987 помещиков и около 29 тыс. так называемых кулацких хозяйств, которым принадлежало 368 889 га земли, а также 5 тыс. осадницких (польских переселенцев) хозяйств общей площадью 155 тыс. га. Уже к июню 1941 г. в ходе земельной реформы многие из этих хозяйств были ликвидированы, земля, скот и имущество переданы беднякам. Одновременно, особенно с лета 1940 г., шла и коллективизация, которая по темпам и методам не отличалась от практики начала 30-х годов в Восточной Украине. К 1 июня 1941 г. было создано 38 МТС, 529 колхозов, в которых объединилось 46 525 хозяйств, т. е. около 15% всех хозяйств области[ 288 ].
287
См.: История Украинской ССР. Киев, 1969. Т. 2. С. 480.
288
См.: Радянська енциклопедiя icтopii Украiни Киiв, 1972. С. 267.
Так же быстро этот процесс протекал в Западной Белоруссии, где за те же первые восемь месяцев советской власти было создано 100 МТС[ 289 ].
С первых же дней установления советской власти в этих районах функционировала организованная система репрессий, перекосов в культурной и национальной политике, по отношению к церкви и верующим, диктат партии в духовной сфере. К июню 1941 г. в Западной Украине органы НКВД расстреляли большое количество жителей. После ухода частей Красной Армии только в тюрьмах Львова, Станислава, Дрогобича были найдены тела нескольких сот расстрелянных узников. Массовые казни совершались практически во всех других городах. Жертвой террора пали многие деятели украинской и польской культуры. Преследованиям, моральному и физическому террору подвергались служители греко-католической и украинской автокефальной церкви. Здания храмов закрывались и разрушались. Школьное и высшее образование принимало грубо идеологизированный характер, под предлогом борьбы с украинским буржуазным национализмом из учебных заведений изгонялись многие украинские учителя и преподаватели. Присланные с востока и местные чиновники от культуры проявляли чрезмерное усердие в русификации школ.
289
См.: История Белорусской ССР. Минск, 1961. Т. 2. С. 403.
Без суда и следствия было депортировано около 10% населения западных районов Украины и Белоруссии. Особенно высокий процент среди депортированных составляли поляки, которых насчитывалось около 1/3 всего населения[ 290 ]. 29 декабря 1939 г. СНК СССР утвердил «Положение о спецпоселениях и трудовом устройстве осадников, выселенных из западных областей УССР и БССР». 2 марта 1940 г. СНК СССР принял новое постановление о выселении членов семей осадников. В мае 1941 г. Берия подписал приказ о переселении всех депортированных из западных районов Украины и Белоруссии на 20 лет в Кустанайскую область Казахстана. Только в мае – июне 1941 г. с учетом депортированных из Прибалтики и Молдавии в Алтайский и Красноярский края, Казахстан, Коми АССР и Омскую область было выселено 95 тыс. человек.
290
См.: Бугай М.Ф. Депортацii населення з Украiни (30–50-тi роки)//Украiнський iсторичний журнал (УIЖ). 1990. № 10. С. 34.
Массовая депортация сопровождалась фактическим геноцидом, ибо смертность среди «переселенцев» составляла 16%[ 291 ]. В ходе этой нечеловеческой и преступной кампании органы НКВД игнорировали элементарные правовые нормы. Достаточно напомнить, что первые жители
291
См.: Бугай М. Ф. Указ. соч. С. 35.
292
Там же. С. 37.
«Многие миллионы поляков шести или семи поколений были гражданами России. Но их исторический опыт не входит ни в какое сравнение с теми ужасными акциями, которые совершали советские власти. Около 1,5 миллионов человек из занятых восточных районов Польши были депортированы в Россию. Это были не только поляки, но и польские евреи и частично не угодные властям украинцы. Особым преследованиям подвергались политически активные деятели независимо от их партийной принадлежности». Такую оценку сложившейся ситуации в Польше дает польский историк Вл. Бартошевский[ 293 ].
293
1.9.39. Europaer erinnern sich… S. 162.
В свете усиления командно-административных методов управления и прямого террора по отношению к местному населению со стороны органов советской власти уместно выявить, от кого же были освобождены западные украинцы и западные белорусы или кто угрожал их свободе?
Положение этих народов в буржуазной Польше было действительно нелегким. Они страдали от безземелья, многие вынуждены были эмигрировать. Польские правящие круги считали их гражданами второго сорта, не поощряли развития их языка, литературы, национальных обычаев. Польский историк М. Турлейска справедливо указывала, что «земли Западной Белоруссии и Западной Украины, так называемые кресы Всходне, – это была Польша группы Б – отсталая территория с наименьшим количеством промышленных предприятий и с наибольшим количеством неграмотных, настоящая периферия метрополии, лишенная возможности участвовать в определении своей судьбы»[ 294 ].
294
Turleska М. Rok przed Kleska. W-wa, 1969. Str. 176.
И тем не менее украинские и белорусские демократические организации при поддержке прогрессивных польских деятелей вели успешную борьбу за сохранение национальной самобытности своих народов, в защиту социальных прав трудящихся, за повышение их жизненного уровня, содействовали развитию различных сельскохозяйственных товариществ, культурных обществ. В то же время западные украинцы и белорусы были хорошо информированы о положении своих братьев в Советской Украине и Советской Белоруссии. Они знали о катастрофическом голоде в 1933 г. и даже старались как-то помочь голодающим, но безуспешно. Советские власти не разрешали принимать продовольственные посылки. В Польше, как и в других странах, были хорошо известны методы проведения коллективизации и индустриализации в СССР, массовый сталинский террор, положение церкви, репрессии против деятелей национальных культур. Сравнивая материальное положение и социальные условия жизни западных украинцев и белорусов с жизнью их единокровных братьев по восточную сторону реки Збруч, вряд ли можно прийти к выводу, что они только по этой причине считали Красную Армию своей освободительницей. Речь может идти прежде всего о том, что население западных районов Украины и Белоруссии знало не только обстановку в Советском Союзе, но и было хорошо информировано о политике фашистов в отношении славянских народов, и особенно поляков. Им была известна напряженная обстановка в западных воеводствах страны, оккупированных гитлеровцами в первые две недели войны. В городе Быдгоще и в других крупных польских городах оккупанты устроили настоящий геноцид по отношению к польскому населению. Украинцы и белорусы не сомневались, что с приходом немецких оккупантов их ждет такая же судьба. Неудивительно поэтому, что массовое бегство населения происходило не от русских к немцам, не с востока на запад, а, наоборот, на восток, навстречу наступавшей Красной Армии – ее рассматривали как меньшее зло в сравнении с грубым и откровенным немецко-фашистским оккупационным террором. В этом смысле и следует понимать освободительный характер советской акции в Польше.
Когда мы отмечаем факт освобождения 11 млн. единокровных братьев – украинцев и белорусов, то невольно возникает вопрос: почему же Сталина как «марксиста-ленинца и пролетарского интернационалиста» не беспокоила судьба 23 млн. поляков, которые с его одобрения и поддержки оказались под жестокой гитлеровской оккупацией? Почему до июня 1941 г. мир ни разу не слышал протеста из Москвы по поводу настоящего геноцида, который устроили фашисты в отношении польского народа? Видимо, потому, что советские власти по указанию Сталина и Берии сами применяли к местному населению жестокие командные методы, проводили массовое «раскулачивание», депортацию целых слоев населения в Сибирь. Все эти меры мало чем отличались от фашистских в оккупированной части Польши[ 295 ].
295
Подробно см.: В.С.Парсаданова. Депортация населения из Западной украины и Западной Белоруссии в 1939–1941 гг.//Новая и новейшая история. 1989. №2. С. 28–30.