Тайны старого Петербурга

Жукова-Гладкова Мария

Сосед немного смутился и отвалил парочку комплиментов – мол, я всегда буду красавицей, однако заметил, что в моем возрасте женщина может рассчитывать на большее, чем через десять лет. Да тут еще сама рыба идет мне на крючок. И какая! Чего ж не ловить-то?

Тут в разговор вступили сестры Ваучские – ни одна из них замужем не побывала. Не знаю, были ли они старыми девами (в физиологическом плане) или нет; я, естественно, никогда не спрашивала, почему они так и прожили всю жизнь вместе с маменькой, а они на эту тему не распространялись.

В данном же случае сестры уверенно взяли сторону

Ивана Петровича и Сережки, заявив, что я должна снова выйти замуж, а если я сама ничего для этого не предпринимаю, то этим вопросом займутся они.

Я скорчила гримасу. Только свах на общественных началах мне и не хватало.

– И за кого вы предлагаете мне выйти? – из чистого любопытства поинтересовалась я.

Началось обсуждение кандидатур. Стрельцов был отвергнут единогласно, да и мне он после случившегося у него дома был противен, даже видеть его не хотелось (но придется, хотя бы из-за Саши). Кандидатуру Алика следовало изучить, для начала выяснив, какие цели он преследует. У меня Алик вызывал некоторые возражения.

– Но вообще, по-моему, парень неплохой, – добавила Ольга Николаевна. – Познакомилась бы ты с ним поближе, Марина, а там и выяснила бы, что к чему. Я тебе уже не раз говорила.

– Лучше уж папа Сулейман, – заявил Иван Петрович, который был старше этого папы лет на десять, если не на пятнадцать. – Если ловить – так самую крупную рыбину. Человек серьезный, все, с кем мы говорили, характеризуют его положительно…

Я расхохоталась: положительно характеризуемый главный бандит района. Но ведь я уже сама подумывала об этой кандидатуре… В любом случае с кем, с кем, а с папой Сулейманом ссориться нельзя. Лучше уж подумать, как использовать его в своих целях…

– А как насчет Валерия Павловича? – спросила я у соседей, желая поразвлечься. – Что-то мы про него забыли.

Соседи задумались: Могильщик в качестве общеквартирного зятя как-то не приходил им на ум.

– Вообще-то кот его принял, значит, человек хороший, – сказала Ольга Николаевна.

– Толстоват, – заметила Анна Николаевна. – И ниже Марины на полголовы. Марина рядом с ним не сможет чувствовать себя комфортно.

Мне опять стало смешно, и я заметила, что папа Сулейман, как и большинство восточных людей в возрасте, также худобой не отличается.

– Но выглядит как солидно! – воскликнул Иван Петрович. – Ты посмотри, Марина, какая у него стать!

Иван Петрович продолжал расхваливать предлагаемую им кандидатуру. Ольга Николаевна же настоятельно рекомендовала мне встретиться с Аликом и добавила, что если я не позвоню ему сама, то это сделает она и пригласит его к нам в гости. Я повернулась к Сережке и спросила, кто больше всех мил его душе.

Оказалось, что погибший художник Вася.

И тут мне в очередной раз стало очень грустно. Ну почему, почему художник погиб, а всякие сволочи до сих пор живы?! Эх, Вася, Вася, если бы ты остался жив… Тогда я даже не думала бы про папу Сулеймана, взвешивая все «за» и «против» в отношении кандидатуры Рашидова. И куда я смотрела все то время, пока художник жил в мансарде над нашей квартирой? Ведь он был совсем рядом, а я не обращала на него никакого внимания. Да, задним умом мы все крепки…

Видя мое состояние, соседи

налили мне валерьянки, кот тут же полез целоваться. Но стоило мне успокоиться, как обсуждение потенциальных кандидатур в мужья было продолжено.

Ольга Николаевна вспомнила капитана Безруких.

– Он женат, – возразила я.

– Подумаешь, старший лейтенант Терентьев тоже до недавнего времени был женат. Еще и сейчас женат, а перебрался к твоей подруге, – резонно заметила Анна Николаевна. – Жена – не стена, всегда помни об этом, Марина.

– Да, капитан, в общем-то, ничего, – согласился Иван Петрович. – Мне, правда, старший лейтенант больше понравился, но и капитан пойдет.

Я подозревала, что Терентьев приглянулся Ивану Петровичу после совместного распития спиртных напитков, но смолчала, только слушала соседей и сына. Откровенно говоря, мне эти разговоры стали порядком надоедать. Решают мою судьбу, словно меня рядом нет. Да и слышали бы мужики, что тут про них говорится… А если у нас вдруг кто-нибудь «жучок» установил? Тогда сейчас потешаются…

Я взглянула на часы. До полуночи – времени нашего выступления в поход – оставалось пять минут. Я встала и объявила, что прения закончены.

– Марина, ну так ты остановилась на ком-нибудь? – уставились на меня участники собрания.

– Отстаньте от меня, – огрызнулась я. – Пошли лучше клады искать.

Я немного помолчала и добавила, что от кладоискательства может быть гораздо больше пользы, чем от поисков мужа. Соседи были вынуждены со мной согласиться, и мы с Сережкой и Иваном Петровичем тронулись в путь. Анна Николаевна и Ольга Николаевна перекрестили нас на дорожку и обещали с нетерпением ждать нашего возвращения.

* * *

Первая проблема возникла при пролезании Ивана Петровича в подвальное оконце: пришлось стаскивать рыбацкие сапоги, потому что в них протискиваться в оконце было довольно сложно – отвороты цеплялись за прутья. Иван Петрович стащил с себя сапоги, просунул их нам, потом влез сам, но промочил ноги. Возвращаться домой за сухими носками не хотелось; более того, Иван Петрович сказал, что это плохая примета, поэтому просто снял носки и повесил их сушиться на прутья. На обратном пути заберем.

Вода в ближайших к оконцу двух помещениях доходила примерно до середины лодыжки. В наших резиновых сапогах мы спокойно проследовали к двери в стене, так и оставленной нами наполовину открытой. При нашем появлении с лестницы, ведущей наверх, раздался истошный кошачий вопль, и нам навстречу бросились четыре голодных кота, остановившихся на последней незатопленной ступеньке.

– Бедняги! – воскликнула я. – Вы тут спасались от наводнения? И вам не выйти? Сережка, их надо вынести во двор.

Я взяла на руки одного кота, тут же прижавшегося ко мне всем телом. Сын прихватил второго, Иван Петрович взял двух, и мы проследовали назад к нашему оконцу. Кошачьему счастью не было предела.

– Эх, плохая примета – возвращаться назад, – вздохнул Иван Петрович. – Я вон из-за мокрых ног даже не стал, а…

– Вам что, животных не жалко? – взвилась я. – Сколько они тут сидели!.. С лестницы же выхода нет ни в одну из квартир. Вернее, открытого выхода, – поправилась я.