Тайны старого шале
Шрифт:
– Доброе утро, мадам Жильбер, – сказал он, открывая шкаф и доставая любимую чашку. – Мари, ты выглядишь серьёзной. Всё в порядке?
– Доброе утро, – отозвалась она, стараясь сделать голос ровным. – Просто думаю о бумагах, которые Эмма нашла в подвале. Ты уверен, что они не важны?
Жорж сделал вид, что его вопрос удивил.
– Конечно. Это просто старые документы. Отец хранил там всякий ненужный хлам. Ты же знаешь, какой он был.
– Да, но разве важные документы не должны быть в кабинете? Почему они оказались
На секунду Жорж замер. Его рука с чашкой задержалась на пути к кофейнику. Затем он быстро вернул себе обычное спокойствие.
– Может, он просто забыл их там. Мы же не можем спросить его, правда? – сказал он с лёгкой улыбкой, которая ничего не объясняла.
Мари заметила, как он аккуратно избегает смотреть ей в глаза.
– Это наследственное, – добавил он, словно меняя тему. – У Виктора тоже есть привычка собирать бумаги. Ему будто бы трудно выбросить даже ненужные записи.
– Ты часто видишься с Виктором? – спросила Мари, внимательно наблюдая за его реакцией.
Жорж пожал плечами:
– Не так часто, как раньше. У него полно дел, ты же знаешь. Хотя, если честно… он всё ещё любит напоминать, что он старший брат.
Его голос прозвучал спокойно, но Мари почувствовала в нём намёк на усталость. Она знала, что отношения между братьями всегда были напряжёнными. Виктору пришлось взять на себя роль старшего – не просто по возрасту, а по сути. После смерти их матери он старался быть авторитетом, но слишком часто это выливалось в контроль.
– Думаешь, он много на тебя влиял? – осторожно спросила она.
Жорж посмотрел на неё с лёгкой улыбкой, но в его глазах мелькнуло что-то глубокое.
– Если бы я делал всё так, как хотел Виктор, мы бы сейчас не сидели здесь, – сказал он спокойно. – Но знаешь, он многому меня научил. Даже если это было не всегда приятно.
Мари кивнула, но в её голове всплыли новые вопросы. Что именно Виктор "учил" Жоржа? И не имеет ли это отношение к тому, что сейчас происходит?
– Всё-таки хорошо, что ты остался самим собой, – тихо сказала она.
– И что это значит? – спросил он с притворным удивлением.
– Ничего. Просто… ты умеешь быть мягким, даже если стараешься это скрыть.
Жорж ничего не ответил, только сделал глоток кофе.
Глава 2. Семейные корни.
В тишине кабинета Мари смотрела на пожелтевший лист бумаги, который извлекла из кожаного портфеля, найденного в подвале. Это был старый договор, написанный чётким, размашистым почерком. В правом нижнем углу стояла подпись её свёкра, Анри Леблана. Крупная сумма, указанная в документе, была взята в кредит у местного банка. Но зачем Анри понадобились такие деньги, если всё семейное состояние основывалось на успешной винодельне?
Её взгляд скользнул к фотографии на книжной полке. На снимке были Анри и два его сына: Виктор – лет двенадцати, и
Это фото всегда казалось Мари странным. Виктор стоял напряжённо, будто позировал по принуждению, а Жорж, наоборот, прижимался к отцу, как будто искал защиты. Она знала эту фотографию наизусть, но теперь, изучая её снова, вдруг уловила, как в этой сцене отражалась вся суть их семьи: отец – твёрдый, непоколебимый; старший сын – суровый и замкнутый; младший – мягкий, уязвимый.
Мари отложила договор и снова обратила внимание на снимок. Через несколько лет после того, как он был сделан, их мать, Катрин, погибла в автомобильной аварии. Это событие стало переломным для всей семьи.
После её смерти Виктор, будучи старшим, взял на себя роль защитника и наставника Жоржа. Но из рассказов Жоржа Мари знала, что это было скорее бремя, чем искренняя забота.
"Виктор всегда говорил мне, что я должен быть сильным," – вспоминала она слова мужа. – "Но его понимание силы никогда не совпадало с моим."
Эта утрата, казалось, осталась в прошлом, но её последствия до сих пор отражались в их отношениях.
Стук в дверь кабинета вернул Мари в реальность.
– Мама, можно мне войти? – голос Эммы был радостным и звонким.
– Конечно, милая, заходи, – отозвалась она.
Девочка открыла дверь и появилась на пороге. В руках она держала ту самую деревянную лошадку, которую нашла в подвале.
– Смотри, я её почистила! Правда, она красивая? – Эмма бережно погладила игрушку.
Мари улыбнулась и потянулась, чтобы взять лошадку в руки.
– Очень красивая. Это твой папа играл с ней, когда был таким же маленьким, как ты.
Эмма села на ковёр и спросила:
– А дедушка Анри был добрым?
Этот вопрос застал Мари врасплох.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто… ты говорила, что он много работал. Значит, у него было мало времени, чтобы играть с папой и дядей Виктором?
Мари опустила глаза на лошадку в своих руках. Вопрос был неожиданным, но она понимала, откуда он взялся. Даже в её представлении Анри казался фигурой скорее суровой, чем тёплой.
– Дедушка любил своих сыновей, – ответила она осторожно. – Но да, он проводил много времени за работой. Ему хотелось, чтобы у их семьи было будущее.
Эмма кивнула, будто полностью удовлетворённая ответом, но затем задумчиво сказала:
– Знаешь, а дядя Виктор никогда не улыбается, когда с нами разговаривает. Он так сильно занят, много работает, как дедушка?
Мари не успела ответить – в дверь заглянул Жорж.
– Эмма, дай маме немного отдохнуть. Она сегодня и так перегружена делами, – мягко сказал он.