Тайны старой усадьбы
Шрифт:
— Баронесса поднялась в библиотеку — очевидно, чтобы изъять свидетельство о смерти Николая Дмитрича. Когда она вернется, понаблюдайте за ее выражением лица.
Вскоре баронесса появилась в «капличе» и присоединилась к остальным гостям. Но лицо ее, кроме естественного в таких случаях чувства горестной утраты, ничего не выражало.
— Господин Покровский, так кого же мы хороним? — вполголоса спросил Дубов.
— Скоро узнаете, — ответил Покровский. — Поверьте, Василий Николаевич, вы не останетесь разочарованы.
К
— Все это, конечно, очень любопытно, но нам все-таки пора возвращаться в город.
— Пожалуйста, останьтесь, — попросил Дубов. — У меня такое предчувствие, что может понадобиться ваша помощь.
— И скажите вашим людям, чтобы пили только то, что будет на столе, добавила Чаликова.
— Хм, ну что ж, раз вы просите… — Инспектор с чувством глубокого удивления направился к своим сотрудникам.
Наконец с гроба сняли крышку. Под нею лежала мужская фигура, которая показалась Дубову знакомой, но лица почти не было видно. Вперед вышел Иван Покровский:
— Дамы и господа! Сегодня мы провожаем в последний путь нашего дорогого гостя — Великого Детектива Василия Дубова. Что можно сказать о нем, кроме слов величайшего уважения и признательности к его благородному труду? Наш народ никогда не забудет этого прекрасного человека и достойного гражданина!
Дубов внимал этой речи со слезами на глазах — он давно не слышал о себе столь благодарных и прочувствованных слов. Вот уж воистину — пока не умрешь, и не услышишь. Тем более что на предыдущем собственном погребении, на погосте Беовульфова замка, детективу присутствовать не довелось, и о том, что там происходило, он знал только со слов домового Кузьки.
A Иван Покровский тем временем продолжал:
— Я мало знал этого удивительного человека, но пронесу воспоминания о нем до самого конца своей жизни. Дорогой Василий Николаевич! Если ты слышишь меня…
— Слышу, слышу! — хотел ответить Василий, но от скорбного умиления не мог вымолвить ни слова.
— Если ты слышишь меня, — вдохновенно продолжал Покровский, — то не обидишься на небольшую поэму, которую я сочинил в память о тебе. — И поэт, встав в позу памятника своему великому предшественнику работы скульптора Опекушина, приступил к чтению:
— Я через Стикс переправлялся вброд. Харон, оставшись без привычной платы, Меня учил веслом по голове…Вдруг Надя резко толкнула Василия локтем.
— У вас каблук сломался? — сквозь слезы спросил сыщик.
— Нет, кажется, я знаю, где сокровища, — прошептала журналистка.
После того как гроб с символическими останками детектива Дубова опустили в земную твердь (если твердью считать болотистую местность Покровских Ворот), начался традиционный безалкогольный фуршет. Растроганный Василий
— Ах, вы и не представляете, господин Покровский, как я вам благодарен. Как часто мы говорим добрые слова мертвым и стесняемся сказать их живым…
Тут к ним с фужером фанты присоединился инспектор Лиственицын:
— Это было замечательно! Вот бы меня кто так похоронил…
— Так за чем дело стало? — обрадовался помещик. — Давайте в следующий раз вас похороним.
Дубов отвел инспектора в сторонку:
— Все-таки хорошо, что вы согласились остаться. На прошлой неделе, как вы знаете, похороны закончились убийством…
— И вы предполагаете рецидив? — ухватил мысль Лиственицын.
— Нет-нет, до убийства, надеюсь, не дойдет. Но возможно нечто другое, и тут будет незаменима помощь ваших сотрудников. — Инспектор понимающе кивнул. — Надо, чтобы они незаметно следили за действиями всех гостей, ну, естественно, кроме госпожи Чаликовой и нас с вами, и постоянно докладывали вам или мне. И пожалуйста, самого толкового подрядите наблюдать за баронессой фон Aчкасофф.
Инспектор отправился инструктировать подчиненных, а Дубов вновь подошел к Покровскому.
— Василий Николаевич, если вы предпочитаете смесь «крутки» с пивом, то можете, конечно, остаться здесь, — сказал помещик. — Но обычно я после официальной части удаляюсь к себе, чтобы не мешать господину Мешковскому со товарищи справлять поминки так, как им нравится. Вы не будете возражать, если я приглашу вас пропустить за упокой вашей души по стаканчику глинтвейна?
— Что ж, с удовольствием, — не стал отказываться Дубов.
— Тогда пригласите от моего имени госпожу Чаликову и вместе поднимайтесь наверх. A я пока все приготовлю.
Оглянувшись, Дубов увидел, как господин Мешковский нетерпеливо вытаскивает из голубого чемоданчика бутылки, а кинорежиссер Cвятославский прячет по карманам бутерброды со «шведского стола». Инспектор Лиственицын и его помощники, рассредоточившись по кладбищу, приступили к наружному наблюдению.
В камине весело потрескивали поленья, а помещик Покровский то и дело подливал в кружки своим гостям — Чаликовой и Дубову — горячей красной жидкости из котелка, который время от времени подвешивал над огнем прямо в камине.
— Нет-нет, — сказал детектив после третьей кружки, — мне больше не надо. Нынче я должен быть как стеклышко.
— A вы и будете как стеклышко, — зачерпнул Покровский поварешкой из котелка. — Это ведь особый безалкогольный глинтвейн, изготовленный по рецепту барона Покровского.
— Какого именно? — попросила уточнить Чаликова.
— Ивана, — ответил помещик. — Надо же и мне вносить свои традиции. В этот глинтвейн входят те же составляющие, что и в обычный, только вместо вина я заливаю виноградный сок. — И Покровский продекламировал: