Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды
Шрифт:
Чеченцы и ингуши занимали особое место в этой печальной «иерархии». Эти два народа были самыми многочисленными среди репрессированных. К тому же их депортация осуществлялась с применением войск. Уже во времена горбачевской гласности старики, опасливо оглядываясь по сторонам, вполголоса рассказывали молодежи о невероятном случае, когда в огне погибли жители большого горного аула Хайбах Шатойского района.
Хайбахская трагедия
На территории Чечено-Ингушской АССР тогда было 24 административных района, в которых проживали 731,7 тысячи человек. Из них чеченцев насчитывалось 387,8 тысячи (52,8 процента), ингушей – 75
И вот впервые, за несколько лет до полувековой даты, удалось преодолеть информационную блокаду. В архиве ЦК КПСС была обнаружена справка, составленная ответственным работником ЦК Тикуновым в 1956 году. Тикунов возглявлял комиссию, выезжавшую в Чечено-Ингушетию по указанию Н. С. Хрущева, который поручил проверить обоснованность утверждений Д. Мальсагова о том, что 27 февраля 1944 года при выселении чеченцев из села Хайбах Шатойского района было заживо сожжено около 700 жителей из окрестных аулов.
Дзияудину Мальсагову было под 80 лет, жил он в Грозном. Чеченец. Ветеран правоохранительных органов. Был следователем, прокурором, судьей. В годы Отечественной войны занимал должность заместителя наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР.
Уважаемый человек, и посты занимал довольно высокие. Но, безусловно, не настолько, чтобы общаться с тогдашним главой СССР. Позже стали известны подробности того, как ему удалось пробиться к Никите Сергеевичу. В июле 1956 года Хрущев приехал в Алма-Ату, где проводил зональное совещание партактива. Д. Мальсагов был тоже его участником. Там он и передал Хрущеву письмо, в котором сообщал о варварском уничтожении жителей Хайбаха, а также об убийствах ни в чем не повинных людей в других селах во время выселения чеченцев и ингушей, которое он считал незаконным. Хрущев, возвратившись в Москву, поручил проверить полученные сведения о чудовищном преступлении в Хайбахе с выездом на место – уж очень невероятным представлялся ему случай с сожжением заживо 700 мирных жителей.
Комиссия во главе с работником ЦК КПСС Тикуновым провела тщательное расследование происшествия. Опросили более сотни человек, произвели раскопки на месте предполагаемого преступления, в результате которых были найдены обугленные останки людей, провели необходимые экспертизы. Работа заняла несколько месяцев. Итогом стала справка на имя Н. С. Хрущева: все, что поведал Д. Мальсагов, сущая правда.
В 1991 году останки погибших перезахоронили. Это произошло 24 августа, в день, когда у здания Верховного Совета ЧИР начала собираться толпа с требованием отставки партийного руководства.
После, возвращаясь к тем событиям, Д. Г. Завгаев вспоминал, что его внимание к этой проблеме кое-кому в Москве казалось излишним и даже вредным.
– Ну и чего ты добьешься? – предупреждали его. – Всему миру известна трагедия Хатыни в Белоруссии, Лидице в Чехословакии, Орадура во Франции. Их виновник – гитлеровский
Из показаний Д. Мальсагова, допрошенного в качестве свидетеля много лет спустя:
«24 февраля мы прибыли в с. Ялхорай, а после с капитаном Громовым поехали по маршруту Акки – Эски – Хайбах – Нашхой. С Громовым я познакомился в пути следования. В ночь с 26 на 27 февраля 1944 года мы приехали в с. Хайбах…
27 февраля в Хайбахе в конюшне колхоза им. Л. П. Берии собрали людей со всех окрестных хуторов и сел. Офицер НКВД приказал тем, кто не может идти, зайти в помещение, там подготовлено место для ночевки, завезено сено для утепления. Здесь собрались старики, женщины, дети, больные, а также здоровые люди, присматривающие за больными и престарелыми родственниками. Сюда же зашли и здоровые люди, которые предполагали, что их вместе с нетранспортабельными могут увезти на машинах, подводах. Некоторые поговаривали, что их вывезут на самолетах. По моему подсчету, в конюшню зашло 650-700 человек. Это происходило на моих глазах. Всех остальных жителей района через с. Ялхорой под конвоем отправили в с. Галашки и оттуда – до железнодорожной станции.
Примерно в промежутке с 10 до 11 часов, когда увели здоровую часть населения, ворота конюшни закрыли. Вспыхнул огонь, охватив всю конюшню. Оказывается, заранее было подготовлено сено и облито керосином. Когда пламя поднялось над конюшней, люди, находившиеся внутри конюшни, с криками о помощи выбили ворота и рванулись к выходу. Генерал-полковник Гвишиани, стоявший недалеко от этих ворот, приказал: «Огонь!» Тут же из автоматов и ручных пулеметов начали расстреливать выбегающих людей. Выход у конюшни был завален трупами…»
Гвишиани М. С. – начальник Дальневосточного управления НКВД, генерал-полковник. Был командирован в Чечено-Ингушскую АССР для участия в выселении чеченцев и ингушей. Близкий друг и соратник Л. П. Берии. После ареста и расстрела своего покровителя вышел в отставку и перебрался с Дальнего Востока к себе в Грузию. Его сын Джермен продолжал оставаться мужем дочери Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина и пошел в гору, став академиком АН СССР и заместителем председателя Государственного комитета СССР по науке и технике.
Однако вернемся к свидетельским показаниям Д. Мальсагова. «Я подбежал к Гвишиани, – рассказывал он следователям, – и попросил у него, чтобы прекратили расстреливать людей, ведь это же произвол. Гвишиани ответил, что на это есть приказ Берии и Серова и попросил не вмешиваться в это дело. Иначе, как и они, погибнете здесь. Капитан Громов тоже начал возмущаться по поводу уничтоженных людей. Мы с Громовым больше ничего не могли сделать.
Гвишиани позвал меня и Громова, дал в сопровождение несколько солдат и отправил нас в с. Малхесты. И здесь была страшная картина…
В пути следования в Малхесты и оттуда мы чеченцев не встречали: повсюду были солдаты, а оставшаяся часть аборигенов скрывалась в лесах и горах. Их автоматически причисляли к бандитам и жестоко с ними расправлялись.
Когда мы с Громовым возвращались из Малхесты, то заехали в Хайбах. В Хайбахе, у конюшни, чеченцы выкапывали трупы сожженных и расстрелянных людей. Увидев нас, они бросились в разные стороны. Я им на чеченском языке крикнул, чтобы они остановились и подошли ко мне. Один из них приблизился ко мне, а остальные разбежались. Подошедший ко мне был Жандаргаев. Вид у него был ужасный. Он с земляками на месте сожжения круглые сутки откапывал трупы чеченцев и хоронил их в другом месте. Жандаргаев сказал мне, что они уже похоронили 137 трупов.