Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека
Шрифт:
— Мы хотим обсудить вопрос о Хрущеве. К такому решению пришла группа членов Президиума.
В зале нависла гнетущая тишина.
— Но поскольку речь пойдет лично о Хрущеве, — продолжал Маленков, — то ему не с руки сидеть в кресле председательствующего. Я предлагаю, товарищи, чтобы заседание вел не Хрущев, а Булганин.
— Правильно! — поддержали Молотов, Каганович, Булганин, Первухин.
Хрущев ошеломленно смотрел на сподвижников. Но поскольку пятеро из восьми присутствующих «полных» членов Президиума высказались за внесенное предложение, ратовавший за коллегиальность и демократизм в работе Хрущев,
— Слово имеет товарищ Маленков, — объявил Булганин.
Маленков, снятый Хрущевым два года назад с поста председателя Совета Министров и занимавший скромную должность министра электростанций — правда, в ранге заместителя председателя Совмина — произнес обличительную речь в адрес своего обидчика и внес предложение освободить его от обязанностей первого секретаря ЦК:
— Мы полагаем, что Никите Сергеевичу можно доверить портфель министра сельского хозяйства…
«Кричал и возмущался…»
Почти сорок лет в описании тех довольно темных событий господствовала точка зрения Хрущева и его сторонников. Все правильно: во все времена историю писали победители. Оттого она такая однобокая.
И только по прошествии времени, иногда довольно длительного, просыпается интерес к личностям побежденных, позволяющий выйти за рамки навязанных схем, густо оплевших наши представления, разобраться, что же в действительности произошло в июне пятьдесят седьмого.
Новейшие изыскания показывают, что официальные утверждения о внезапности выпада «антипартийной группы», берущие свое начало с хрущевских времен, не имеют под собой твердой почвы. Для Хрущева не было секретом, что ряд сподвижников по Президиуму ЦК не испытывают перед ним надлежащего пиетета, а некоторые открыто высказывают свое несогласие с его новшествами.
С Молотовым схватился, так сказать, на идейной основе. Тот выступил против освоения целины в гигантских размерах:
— Это нелепость, даже авантюра, — горячился обычно сдержанный и осторожный в устных суждениях Молотов. — Ты не знаешь, Никита, я не против самой идеи освоения целины, однако не в таких массовых масштабах. Лучше в обжитых районах поднимать то, что уже готово. Вот у тебя миллион рублей, больше нет. Что выгоднее — отдать их на целину или уже в обжитые районы, где возможности имеются? Надо средства в Нечерноземье вкладывать, а то совсем обезлюдеет. А в целину — постепенно, по мере возможностей.
— Все ясно, ты враг целины! — сердился Хрущев.
— Позволь, какой же я враг? Надо рассчитывать все-таки, как же можно государственные дела так делать?
Через год обсуждают на Президиуме: средства разбросаны, хлеб хранить негде, он сгнил, дорог нет. С учетом потерь получается, что собрали всего по два центнера зерна с гектара. Курам на смех.
Воспротивился Молотов и созданию совнархозов, сочинил целое послание членам Президиума. Мол, это дело абсолютно не подготовлено. Выступал против разделения партии на сельскую и городскую.
Прав был или ошибался Молотов, не поддерживая новшеств Хрущева, показало время. Ни одна из хрущевских реформ не доказала своей жизненности, и вскоре
Негативное отношение Молотова к задумкам Хрущева приводило последнего в ярость. Приближенным дана была команда копать под несговорчивого сталиниста. В 1955 году нашли компромат — в статье, опубликованной журналом «Коммунист», Молотов утверждал, что в стране построены основы социализма. Не социализм в основном, как трактовала официальная наука, а «основы». По наущению Хрущева Поспелов и Румянцев сочинили письмо в ЦК: так «в основном» или «основы»? Хрущев велел разослать статью членам Президиума, устроил обсуждение, метал громы и молнии — мол, Молотов умаляет достижения социализма.
И опять время показало, кто был прав. Сегодня эти талмудистские споры вызывают разве что улыбку, а тогда вокруг них бушевали страсти. В сердцах Молотов произнес слова, за которые пришлось расплачиваться всю жизнь:
— Знаете, кого мне напоминает Хрущев? Прасола. Были такие в деревнях до революции, скот продавали. Притом, прасола мелкого типа. Малокультурный, безусловно. Прасол.
Уничижительно отзывался о Хрущеве и Каганович, занимавший пост первого заместителя председателя Совета Министров:
— Политически малограмотный, запутал сельское хозяйство, а в промышленности совсем не знает дела.
Лазарь Моисеевич помнил о малоизвестной в широких партийных кругах странице биографии Никиты Сергеевича, которая приносила последнему немало неприятностей и которую он хотел бы навсегда вычеркнуть из памяти:
— Хрущев в молодости был троцкистом, боролся против Ленина. Юзовка — это меньшевистский центр, а Хрущев именно там верховодил. Все его мелкобуржуазные замашки — оттуда.
С Булганиным поссорился на бытовой почве. Весной 1957 года подвыпивший Хрущев принимал гостей на даче по случаю семейного торжества — женитьбы сына. После нескольких тостов словоохотливый хозяин снова закатил длиннющую речь, в которой грубо поддел предсовмина. Вспыхнувший Булганин попросил тщательнее подбирать выражения.
Праздничный обед был порядком испорчен. Молотов, Маленков и Каганович демонстративно засобирались домой. К ним присоединился обиженный Булганин. Это был вызов хозяину, которому стало ясно, что предсовмина переметнулся на сторону его противников.
Хрущеву доложили, что покинувшая свадьбу четверка направилась на дачу Маленкова и там продолжила застолье.
На свадьбе присутствовал маршал Жуков, в ту пору министр обороны и кандидат в члены Президиума ЦК. После того, как Маленков, Молотов, Каганович и Булганин демонстративно уехали со свадьбы, к Жукову подошел Кириченко:
— Георгий Константинович, ты понимаешь, куда дело клонится? Эта компания не случайно демонстративно ушла со свадьбы. Я думаю, что нам нужно ухо держать востро. А в случае чего, надо быть ко всему готовым. Мы на тебя надеемся. Ты в армии пользуешься громадным авторитетом. Одно твое слово, и армия сделает все, что нужно.
По свидетельству Жукова, Кириченко был пьян, но его слова заставили министра насторожиться. Маршал знал, что Кириченко — один из самых близких Хрущеву людей, и ему показалось, что украинский секретарь завел такой разговор не случайно, не по собственной инициативе. Доверенное лицо руководителя страны многозначительно промолвило: