Тайны уставшего города (сборник)

Это как сон наяву…

В нем растворяются краски. Очертания становятся нереально зыбкими. Перемешиваются цвета и тени. Я иду по своему уставшему городу, и прошлое, словно обрывки снов, проецируется на старом штопаном экране кинотеатра «Смена», вместо

которого нынче построен супермаркет.

И на этом экране я вижу Кузнецкий Мост. Не сегодняшний, многолюдный, с вывесками АО и банков, бутиков и супермаркетов, заполненный людьми и лотками с книгами.

Я вижу его залитым тусклым январским светом, заваленный сугробами. Витрины магазинов и окна домов, заклеенные бумажными перекрестьями, дымящие трубы буржуек, выведенные в форточки.

Сорок третий год, зимние каникулы, мы втроем отправляемся в далекую экспедицию с Грузинского Вала на Кузнецкий Мост. Двое из нас едут за книгами, а третий – менять марки.

На Кузнецком Мосту рядом с продовольственным магазином ОРС-9, во дворе филиала Большого театра по воскресеньям бушевала книжная толкучка. Я ехал с надеждой выменять или купить «Графа Монте-Кристо» А. Дюма.

Я прочел только его первую часть и уже несколько месяцев бредил похождениями Эдмона Дантеса.

Мама выделила мне для этих целей квадратную банку американской пайковой колбасы, а дядька – четверку водки.

– Только не продешеви, за нее ты целый шкаф книг купишь, – засмеялся он.

Я уложил свою «валюту» в сумку от противогаза – тогда портфелей не было и все пацаны из нашей школы ходили на уроки с зелеными сумками через плечо – и ринулся на поиски мужественного Эдмона Дантеса.

Минут тридцать я толкался среди пестрого сборища чернокнижников, пока наконец меня не окликнул старичок в очках и вытертом зимнем пальто.

– Вы что-то ищете, молодой человек? – спросил меня человек неопределенного возраста.

– «Графа Монте-Кристо».

– Вам повезло, он у меня есть. Что вы можете предложить взамен?

– Четверку, – как опытный пацан с Тишинки, ответил я.

– Не понял?

– Четвертинку водки.

– Вы? – удивился старик.

– Я.

– Покажите.

Я расстегнул сумку и достал бутылку.

– А где вы ее взяли? – недоверчиво спросил старик.

– Дядька дал для обмена.

Водка в военные годы была страшным дефицитом. Старик достал книгу, протянул ее мне, взял четвертинку.

Подошел мордатый мужик в кожаном пальто.

– Смотри-ка, – сказал он, – довоенная. Ты, Гаврилыч, не обижай пацана, дай ему еще чего-нибудь.

– Возьмите. – Старик достал из порванного портфеля книгу. – Это «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна.

Я взял том, не веря своему счастью.

– Ты, пацан, если водочкой

разживешься, гони сюда, мы тебе библиотеку соберем, – хохотнул мужик в кожаном пальто.

Я спрятал свои сокровища в сумку, застегнул ее на кожаный ремешок и с друзьями отправился в сторону Лубянки, где был марочный базар.

По дороге мы постояли у витрины комиссионки и полюбовались на бронзового орла. Здоровенная птица, раскинув крылья, смотрела на нас из глубины витрины сквозь наклеенные бумажные кресты.

Казалось, орла посадили в клетку и он никак не может разбить ее своими мощными крыльями.

Мы стояли и ждали. Пожилой продавец поглядел на улицу сквозь витринное стекло и включил электричество.

Глаза орла загорались злым желтым цветом.

И он уже казался не узником, попавшим в клетку, а хищником, нашедшим добычу.

Потом глаза его гасли, и орел снова становился несчастным и унылым.

Мы ездили на Кузнецкий за книгами и марками довольно часто и всегда ходили поглядеть на орла.

А в сорок седьмом, после знаменитой девальвации, он исчез из витрины. В том году исчезло многое. Люди, спасая деньги, скупали десятилетиями стоявшие в витринах неликвиды.

Улетела бронзовая птица.

Хозяин дома, обласканный Государственной премией СССР в области кинематографии, показывает мне в кабинете свои картины, редкие книги. Дом заполнен старыми вещами, дорогими и не очень, но все же безумно интересными. Большинство вещей он унаследовал от отца-академика, но не продал их, а, наоборот, приумножил семейную коллекцию.

На разные голоса отбивают время настольные, напольные, каретные часы, стоящие в разных комнатах.

– Пошли к столу, – торопит хозяин, – давай до общего сбора выпьем водочки.

Мы входим в гостиную, и в меня упирается желтый злой взгляд бронзовой птицы, стоящей на подставке из красного дерева.

Раскинутые мощные крылья, настороженно опущенная голова, хищные когти, впившиеся в постамент.

– Слушай, – говорю я, – это чудо мне знакомо.

Я пересказываю ему историю своих странствий в поисках книг.

– Точно, – хохочет хозяин, – тот самый орел.

– Как он к тебе попал?

– Не поверишь. У нас дача в Удельной, а сосед был крупнейшим московским артельщиком. Упакован, естественно, выше крыши. Он умер, а вдова начала распродавать некоторые вещи. Этого орла она вообще выбросить хотела, говорила, что он приносит несчастье. Покойный муж за огромные деньги за день до девальвации снял его с витрины. Давай выпьем.

Я выпиваю, подхожу к колонне, на которой сидит мой знакомец, и вижу на бронзовом постаменте надпись: «И. Я. Дриллиху в день юбилея от друзей из „Театрального кружка“».