Тайны Васильков или мое нескучное лето
Шрифт:
— Меня интересуют и другие подробности этой встречи, — сказал Степан Пантелеевич.
— Что значит — другие? — Павел Юрьевич посмотрел на него недовольным взглядом.
— Например, такие: в какое время суток происходила ваша встреча, горел ли в комнате свет, были ли задернуты шторы, не видел ли ты кого-нибудь рядом с домом…
— А, вот ты о чем… Попробую ответить. Была зима, дело было ближе к вечеру, по-моему. Я уехал от тебя где-то во второй половине дня и заехал в Васильки…
— А
— Так оно и было. Я торопился именно на встречу. Итак. Свет горел, это я точно помню. Я подъехал к дому в сумерках, а, когда уезжал, было совсем темно. Да, кстати, когда я вышел из дома, возле моей машины крутился какой-то парнишка. Разглядывал колеса, заглядывал в салон… Спросил у меня, сколько лошадей или что-то в этом роде.
— Что за парнишка? — заинтересовался Степан Пантелеевич.
— Обычный парнишка. В шапке-ушанке. Я не обратил на него особого внимания. Мальчишки всегда интересуются машинами. Мои внуки тоже…
— Давай о твоих внуках поговорим немного позже, — перебил его Орлиный Глаз. — Сколько лет было парнишке?
— Откуда я знаю? Я у него паспорт не спрашивал. Да и не было у него паспорта. Маловат еще…
— Ну хоть приблизительно ты можешь сказать? Шесть лет или пятнадцать?
— Где-то посередине, — пожал плечами Павел Юрьевич.
— Понятно. Значит, была зима… Если я правильно помню, январь.
— Наверное. Я не записывал.
— Да, — продолжал Степан Пантелеевич. — Был январь. Дней пять-семь после нового года.
— Точно! — воскликнул Павел Юрьевич. — Вспомнил. У Екатерины Андреевны в гостиной елка стояла.
— Значит, вы были в гостиной? — спросил Степан Пантелеевич.
— Сначала мы пили чай на кухне. Потом перешли в гостиную.
— А когда Екатерина Андреевна принесла сережку?
— Когда мы закончили пить чай. Но, кажется, еще не ушли с кухни. Точно. Сначала она лежала на кухонном столе. Там еще скатерть в клеточку.
— Да! — не удержалась я от восклицания. — В красно-белую, — зачем-то добавила я.
— А шторы были закрыты? — не отставал от ювелира Орлиный Глаз.
— Да не помню я! — воскликнул тот. — Я, как эту сережку увидел, вообще обо всем на свете забыл.
— Бабушка всегда закрывала шторы в гостиной, — снова вмешалась я. — Потому что она выходит на улицу. А на кухне могла и не закрыть, ведь там огород.
— Мне кажется, шторы были закрыты и там, и там, — сказал Павел Юрьевич. — Но поклясться я не могу. Еще будут вопросы?
— Пока хватит, — сказал Степан Пантелеевич.
Павел Юрьевич вздохнул с видимым облегчением.
За этими расспросами первый шок от невероятной новости немного притупился, но, когда Орлиный Глаз
— Где же она может быть? — задал риторический вопрос мой брат Борис.
— Интересно, как она выглядит? — спросила я почти одновременно с ним.
В отличие от вопроса Бориса, мой вопрос не был риторическим.
— Если бы этот… старый следопыт, — сказал Павел Юрьевич, косясь на Степана Пантелеевича, — прямо сказал мне, зачем я ему понадобился, то я бы, наверняка смог найти фотографию.
— Фотографию? — воскликнули мы с Борисом одновременно.
— Фотографию той сережки, которой сейчас владеет банкир. Как я уже говорил, на взгляд неспециалиста они совершенно неотличимы. Но на самом деле камни немного разные, хотя и одинакового размера.
— Вот бы увидеть эту фотографию, — вырвалось у меня.
— В этом нет ничего невозможного, — сказал Павел Юрьевич. — Когда я ее найду, то отправлю вам по электронной почте.
— Большое спасибо, — поблагодарила его я.
— Эта сережка, — продолжал Павел Юрьевич, — представляет собой ювелирное изделие с одним большим сапфиром, окруженным более мелкими сапфирами и бриллиантами. Обрамление — золото и серебро. Время изготовления — конец восемнадцатого века, предположительно тысяча семьсот девяностый год.
Его мягкий, вкрадчивый голос звучал завораживающе. Мое воображение рисовало нечто сверкающее, синее и переливающееся. Ведь сапфиры синие, не так ли? Мне как-то неудобно было спрашивать. Но я все же спросила. Вернее, вопрос сам слетел с моего языка.
— Сапфиры бывают синими, голубыми, фиолетовыми, зелеными, оранжевыми, желтыми и коричневыми, — очень пространно ответил Павел Юрьевич. Видимо эта маленькая просветительская лекция доставляла ему удовольствие.
— А наш какой?
— Его цвет кажется мне наиболее близким к фиолетовому, — ответил ювелир.
— Ух ты! — воскликнула я. — Обожаю фиолетовый цвет.
— Из этой сережки может получиться замечательная подвеска, — заметил Павел Юрьевич.
— Осталось только ее найти, — сказал Борис.
Мне показалось, что он от нетерпения немного подпрыгнул на диване. Я прямо-таки видела, как у него руки чешутся по-настоящему начать искать тайник. С таким энтузиазмом он мне весь дом распотрошит. Надо его как-то утихомирить.
Степан Пантелеевич как будто прочитал мои мысли.
— Не торопитесь громить дом, — сказал он, с улыбкой глядя на Бориса. — Лучше сначала хорошенько подумайте, повспоминайте.