Тайны Васильков, или мое нескучное лето
Шрифт:
Когда я, немного смущаясь, вытащила из машины три ящика водки (Борька постарался) и несколько пакетов с разными деликатесами, нужными в хозяйстве вещами и, конечно же, праздничными яркими платками, баба Вера совсем раскисла. Мне весь вечер пришлось ее успокаивать.
Мне всегда нравился бабушкин дом. Он просторный, светлый, в нем нет ничего лишнего: никакого хлама, старых сундуков или скрипучих доисторических шифоньеров. А есть маленькая, очень удобная, кухонька, оборудованная всем необходимым, вместительная гостиная, она же столовая, две спальни и небольшая сумрачная комната, которая гордо именовалась «библиотекой», но, при большом
Когда родные отговаривали бабушку от переезда в деревню, мотивируя это отсутствием удобств, бабушка заявила:
— Я совершенно не понимаю, почему в конце двадцатого века является неразрешимой проблемой установка в доме сортира.
Сортир был установлен, в придачу к нему была оборудована сибаритская (по тем временам) ванная комната, со стенами бледно-розового кафеля, белым полом и украшенным затейливым витражом окном. Вода качалась из колодца при помощи насоса и нагревалась газово-электрическим котлом. Газ в нашу деревню, очень кстати, провели лишь за несколько лет до начала нового тысячелетия. А до этого все топили печи дровами.
Сейчас, конечно, никого не удивишь санузлом. Новые дачники, активно скупающие землю в Васильках в последние годы, понастроили такого, что деревенские просто устали удивляться. Говорят, в том четырехэтажном дворце, который занимает очень красивый участок прямо на берегу речки, два бассейна: один в доме, второй — на улице. С подогреваемой водой. Да, цивилизация надвигается на Васильки семимильными шагами. Это неплохо, только не нужно забывать об аккуратности. Под ноги смотреть, чтобы не испортить чего ненароком.
Оставшись одна, я включила свет во всем доме и с удовольствием все осмотрела. Ничего не изменилось, и это так приятно. Та же клетчатая скатерть на маленьком столике в кухне возле окна, те же розовые цветочки на обоях в моей спальне, и те же часы на стене в гостиной…
Мне всегда ужасно нравились эти часы. Очень старые, с потускневшим циферблатом без стекла, позолоченными стрелками и маятником, но главное — с цепочками и гирями. Мы с бабушкой заводили их по вечерам, перед сном, раз в три дня, и я была очень горда, когда мне доверяли потянуть за гирьку и придать дополнительный заряд жизни этому загадочному механизму. Ходили они исправно, а вот отмечали начало нового часа ударами только тогда, когда у них было подходящее для этого настроение. Иногда несколько раз за день, а иногда — раз в неделю или даже реже.
Я поставила стрелки на девять часов и потянула вниз маленькую гирьку, похожую на еловую шишку. Она сначала не поддавалась, но потом все же, со скрипом начала двигаться вниз на удлиняющейся цепочке. Интересно, не разучились ли часы отбивать удары?
Письмо я показала только брату. Он сказал: «Хм» и высоко поднял свои густо колосящиеся брови.
— Ну, что ты об этом думаешь? — нетерпеливо спросила я.
— Уверен, ты замечательно проведешь время, — изрек он.
— То есть ты считаешь, что это какая-нибудь
— Ерунда! — фыркнул Борис. — И это мне говорит студентка, без одного курса выпускница, одного из лучших в стране гуманитарных вузов! Кто там у вас преподает русскую литературу?
— Да ну тебя, — надулась я.
— Нет, я вовсе не исключаю, что у бабушки где-нибудь припрятан бриллиант с голубиное яйцо или какой-нибудь там старинный перстень с огромедным рубином, — проговорил Борька. — Всякое бывает.
— Ты думаешь? — с надеждой спросила я.
— Только очень странно, что никто ничего об этом не знает.
В общем, он не поверил. А я? Сама не знаю. Найти какое-нибудь сокровище было бы необыкновенно приятно и познавательно. Такого со мной еще никогда не случалось.
Одно я знаю точно: в подобном предприятии нужно действовать очень деликатно и неспешно. Как бы между делом. Если я, как коршун, наброшусь на бабушкин дом, распотрошу его и выверну наизнанку, я точно ничего не найду, даже если оно есть. Сначала нужно подумать. Два раза, как минимум. Потом разделить территорию на условные квадраты, и начинать. Главное — система. Меня ведь хлебом не корми, только дай что-нибудь систематизировать.
Значит, так. Действовать буду сверху вниз, слева направо. Верх — это крыша. Вряд ли что-то можно отыскать с наружной стороны. Там только темно-бордовая черепица, которую настелили перед переездом бабушки. До сих пор как новенькая. Я не исключаю, что под ней можно организовать тайник, но мне трудно представить, чтобы бабушка, при всей своей любви к подвижным занятиям, карабкалась по крыше на виду у всей деревни и что-то там прятала… Скажем так, вероятность этого ноль целых одна сотая процента. Не ноль только потому, что иногда случаются даже невероятные вещи. Например, сантехники приходят через пятнадцать минут после вызова.
Еще на крыше есть труба. Прилагается к печке. Ни тем, ни другим никто не пользуется вот уже второе десятилетие. Так что печка служит больше для антуража. Что касается трубы, то вероятность такая же, как и относительно крыши. А вот печка… А что, это хорошая идея! Я вскочила и помчалась на кухню, где был вход в эту самую печку. Ну, то место, куда дрова бросают. Не знаю, как называется. Надо будет выяснить, а то как-то неудобно быть такой невеждой.
Я осторожно подняла щеколду и потянула на себя скрипучую чугунную дверцу. Я ожидала, что на меня посыплется многолетняя зола или пыль, но ничего подобного не произошло. В печке было чисто, сухо и пусто. Запах, конечно, был, и довольно сильный. Пахло сто лет назад сгоревшими дровами и древней золой. Под большой дверцей расположена дверца поменьше. Ее я тоже открыла. Здесь запах был еще сильнее, но тоже не обнаружилось ничего интересного.
Между печкой и трубой есть дымоход, но как туда можно попасть или хотя бы заглянуть одним глазком, я совершенно не представляю. Бабушка, скорее всего, тоже не представляла.
А что это я, собственно, делаю? Я же решила начать сверху и действовать планомерно и систематически. А сама, совершенно не по плану, накинулась на печку… Так не пойдет. Чердак так чердак. Правда сейчас уже темнеет и, вообще, все новые дела, как известно, лучше начинать с понедельника. А завтра как раз, очень кстати, понедельник. Так что сегодня я могу расслабиться, и никакая совесть не имеет права грызть меня.