Тайны взрослых девочек
Шрифт:
Лена проснулась от неприятных ощущений в желудке. Так бывало всякий раз, когда предстояло что-то сложное. Паровозников вызвал к себе для беседы домработницу убитых Стрелковых и почему-то настоял на Ленином присутствии. Она нехотя согласилась, и вот теперь придется выбираться из постели и ехать в отдел. За окном накрапывал дождь, серое небо было похоже на тяжелое промокшее одеяло, с которого капала вода. Лена мрачно подумала, что придется доставать резиновые сапоги и плащ потеплее. И хорошо бы не забыть зонт, как она делает это обычно. Всякий раз, уже оказавшись на улице под дождем,
Под горячей струей в душе Лена окончательно проснулась, и мысли сразу устремились в нужном направлении – какие вопросы задать домработнице, о чем не забыть. Список вопросов она набросала вчера, пока одним глазом следила за развитием сюжета в каком-то бесконечном сериале. Лена не могла находиться в тишине, так что или музыка, или телевизор в ее комнате всегда негромко звучали. Никиту это, кстати, раздражало, – он любил тишину и морщился всякий раз, когда Лена вдруг на съемной квартире тянулась к пульту телевизора.
– Мне хочется молчать, понимаешь? Полчаса тишины. Я успеваю так наговориться за день, что должен помолчать хотя бы дома. Не понимаю, как тебя не мучает необходимость постоянно общаться с людьми. – Он забирал у нее пульт и откладывал так, чтобы его даже видно не было.
Лена этого не понимала. Ее работа тоже связана с людьми, но у нее нет потребности в тишине, скорее наоборот. Едва в помещении становилось тихо, Лену охватывала паника. Ей нужны были любые звуки, пусть даже барабанная дробь. Никита мириться с этим не желал и очень сердился, если Лена пробовала настоять на своем. Она сдавалась, уступала, но обида не проходила: он не понимает ее и не хочет ничем ради нее пожертвовать, даже такой ерундой, как включенный телевизор.
Домработница Стрелковых Ирина Кошкина оказалась довольно молодой женщиной. Одета она была скромно, но Лена сразу поняла, что вещи на ней не с рынка. «Интересно, сколько ей платили, если она может позволить себе туфли почти за пятнадцать тысяч?» – думала Лена, разглядывая бордовые лакированные туфли на устойчивом каблуке. Такую модель недавно мерила Ленина мама, поэтому она знала цену до рубля.
Ирина выглядела спокойной, но комкала в руках платочек и то и дело оглядывалась на Лену, которая заняла место у нее за спиной.
– Вы, Ирина Александровна, давно в доме Стрелковых работаете? – начал Паровозников после того, как с формальностями было покончено.
– Десять лет.
– Да, немало. А что же такую карьеру странную выбрали? Вы же лингвист по специальности, если я правильно понял?
– Много у нас рабочих мест для лингвистов? – слегка огрызнулась Кошкина.
– Не знаю. Но вы же зачем-то выбирали специальность, когда в вуз поступали, правда?
– Конечно! Но не я виновата в том, что домработницы зарабатывают в десять раз больше лингвистов.
– Хорошо, – терпеливо согласился Паровозников. – А как вы попали к Стрелковым? Через агентство?
– Нет. Меня прежняя домработница привела и рекомендовала. Она моя соседка. Возраст уже был не тот, ей стало тяжело, и дочь позвала ее жить к себе в Вологду. Вот она меня Стрелкову и предложила.
Кошкина
– Понятно. И что же, вы с хозяином сразу пришли, так сказать, к взаимопониманию?
– Вы на что намекаете? – вдруг взвизгнула она, и Лена удивленно посмотрела на Паровозникова. Тот тоже слегка растерялся:
– Я? Ни на что. Спросил, не возникало ли у вас с хозяином недопонимания, был ли он доволен тем, как вы работаете. Какие намеки, Ирина Александровна?
– Так бы сразу и спрашивали, – немного успокоилась она. – Нет, я очень старалась делать все так, как мне тетя Тася рассказывала.
– Тетя Тася?
– Соседка моя, которая меня на работу устроила. Я первое время к ней каждый вечер бегала, даже тетрадку специальную завела, чтобы туда все мелочи записывать. Понимаете, очень важно, чтобы в доме все делалось так, как хозяева привыкли: им так удобно, а мне намного проще. Они хорошие люди, вы не подумайте. Жанночка вообще такая славная… – Ирина всхлипнула и поднесла платок к глазам. – Она же слова плохого никому не сказала, вежливая, со всеми на «вы» – и со мной, и с поваром, и с садовником. Никогда голоса не повысит. Да и Валерий Иванович… Кому они могли помешать?
– Вы думаете, что Стрелковых кто-то убил? – вмешалась Лена. Ирина обернулась к ней:
– Я в этом уверена.
– Не понимаю, – нахмурилась Лена. – То вы говорите, что они никому не могли помешать, а то категорически заявляете, что Стрелковых убили. Вам не кажется это странным, Ирина Александровна?
– А в чем противоречие? Люди мертвы, значит, их убили.
– Это совершенно ничего не значит. Люди могли свести счеты с жизнью, например.
– Что? – воскликнула Ирина. – Да это глупости! С собой кончают неудачливые или больные! Валерий Иванович – уважаемый человек, владелец автосервиса, у него клиентура очень важная, и дела идут хорошо. А Жанночка просто умница, вон какую галерею отгрохала, больным помогает. Она вообще святая! С чего ей с собой кончать?
– Действительно, с чего, – пробормотала Лена, делая какие-то пометки в ежедневнике. – Кстати, Ирина Александровна, вы случайно не знаете, что за картину Жанна недавно купила для галереи?
– Знаю. Очень хорошую копию Грабаря «Мартовский снег». Я лично ее видела.
– Значит, все-таки копию. А Жанна знала?
– О чем? Что копию покупает? Конечно.
– Отпадает, – пробормотала Лена. – А еще какие-то крупные покупки в последнее время она для галереи делала?
– Нет, – уверенно сказала Ирина. – Точно нет. Я знаю, что она готовила большую выставку наших местных художников. Там должен был быть аукцион, и деньги пошли бы в фонд. Но вот ведь как, не успела… – Ирина снова всхлипнула.
– Как вы думаете, Ирина Александровна, у Жанны могли быть конкуренты? – вступил в разговор Паровозников.
– Конкуренты? В чем? Думаете, есть кто-то, кто убил Жанночку, чтобы самому больше денег в фонд отдавать? Покажите мне такого человека, мне за всю жизнь не встречались. Жанночка бескорыстная, она всем помогала…
– Может быть, кого-то не устраивала деятельность фонда?
– Но не убивать же за это!
– Это да, это да, – пробормотал Паровозников. – А вот хозяин ваш, Валерий Иванович, – у него не могло быть каких-нибудь недоброжелателей?