Тайны завещания Ленина

Было ли завещание Ленина? Вот первый вопрос.

Ответить на него можно так: Владимир Ильич Ленин

никакого завещания не писал, не диктовал.

На этом можно было бы завершить данную работу. Однако имеются достаточно серьезные дополнительные обстоятельства, требующие существенных уточнений и дополнений.

Слово «завещание» имеет юридический смысл: документ, в котором кто-либо дает указания на то, как распорядиться его имуществом или властными полномочиями. В данном случае такое толкование отпадает. У Ленина не было каких-то существенных личных ценностей, а его положение партийного лидера и главы государства нельзя было передать кому-либо по личному распоряжению.

Однако завещание можно понимать как завет (наставление, совет), адресованный своим последователям. Например, в христианском Священном Писании есть Ветхий Завет и Новый Завет. В основе первого лежат заповеди Моисея, полученные, согласно преданию, от Бога. Таков религиозный Закон, единый и для христиан, и для иудаистов. В основе второго — заповедь любви к ближнему, провозглашенная Иисусом Христом.

Вот и в предсмертных своих работах Ленин высказал некоторые соображения, которые принято считать его политическим завещанием (хотя, повторю, сам он так не считал). Кого-то может покоробить, а то и оскорбить приведенное упоминание о Священном Писании. Однако оно дано не случайно и, уж безусловно, не с целью его сопоставления с ленинскими заветами.

Учение Маркса, дополненное Лениным (марксизм-ленинизм), в Советском Союзе стало, по сути, атеистическим священным писанием. Лев Троцкий едва ли не первым это провозгласил: «Маркс — пророк со скрижалями, а Ленин — величайший выполнитель заветов, научающий не пролетарскую аристократию, как Маркс, а классы, народы, на опыте, в тягчайшей обстановке…»

В таком отношении к партийным вождям нет ничего удивительного. Ведь атеизм — это религиозная концепция, основанная на предположении, что Бога нет. Такой тезис столь же недоказуем, как и противоположный. По этой причине «научного атеизма» быть не может, ибо любое научное учение отличается от религиозного или философского тем, что его можно подтвердить или опровергнуть на основе фактов, а не только рассуждений (философия) и, тем более, веры (религия).

Заветам Ленина первым придал сакральный характер Иосиф Виссарионович Сталин.

На траурном заседании съезда Советов 26 января 1924 года он произнес речь, которую позже называли клятвой: «Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала. Мы — те, которые составляем армию великого пролетарского стратега, армию товарища Ленина». Само это начало, звучащее эпически, на религиозный манер, заставляет вспомнить, что в духовной семинарии Иосиф Джугашвили считался отличным учеником и что он писал неплохие стихи.

Сталин перечислял заповеди усопшего вождя, а после каждой из

них торжественно провозглашал: «Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!»

Вряд ли тогда Сталин был знаком со «Словом о законе и благодати», произнесенным почти за тысячу лет до него митрополитом Иларионом в киевском соборе. Преподобный воскликнул, обращаясь к почившему князю Владимиру: «Восстань, о честный муж, из гроба своего! Восстань, отряхни сон, ибо ты не умер…» И еще: «Радуйся, учитель наш и наставник благоверию! Ты правдою облечен, крепостью препоясан, истиною обвит, смыслом венчан…»

Сходство речей крупного политика и церковного иерарха не случайно. Обращение к умершим так, словно они находятся здесь же, слышат и благословляют ораторов и всех присутствующих, — отличительная черта именно религиозного сознания.

Ленин к тому времени превратился в символическую фигуру. Об этом свидетельствует неподдельное горе народа после его смерти: в лютый январский мороз к гробу с телом Ленина, выставленному в Колонном зале Дома союзов, за четыре дня прошло около 900 тысяч человек. (Об этом следовало бы помнить тем, кто в наше время распространяется об антинародной политике Ленина и отсутствии к нему народной любви.)

Сталин чутко уловил и, возможно, сам переживал подобное чувство. Поэтому его клятва Ленину произвела огромное впечатление на слушателей. Она знаменовала появление нового вождя партии.

Но тут возникает немало тайн и вопросов, обсуждение которых предполагает данная книга.

Что следует считать политическим завещанием Ленина?

Кого предполагал Владимир Ильич в свои преемники как партийного и государственного лидера?

Не стал ли Сталин узурпатором власти вопреки завету Ильича?

Чем объяснить тот факт, что преемником Ленина не стал Троцкий?

Исполнил ли Сталин ленинские заветы?

Прервем перечень вопросов. Впереди еще будет их немало. Обратим внимание на самый, быть может, важный: какой смысл сейчас обсуждать проблемы, имеющие исторический смысл?

Мы живем в трудный период России. Перед страной, народом стоит сакраментальный вопрос: «Быть или не быть?» Он вовсе не риторический и не философский, а прагматичный, актуальный. Тем, кому он представляется надуманным или несущественным, напомню несколько очевидных истин, основанных на фактах.

Никогда еще в своей истории русский народ не вымирал так устойчиво и неуклонно в мирное время, да еще когда отдельные кланы, группы, личности неимоверно обогащаются за его счет.

Никогда еще великая держава не распадалась без войн и видимых потрясений столь быстро и радикально, утратив не только многие важные составные части, но и дружеское окружение.

Никогда еще русская культура не находилась в таком упадке и не утрачивала до такой степени своего престижа в мире.

Никогда и ни в какой стране не наблюдалось такого шельмования своего недавнего славного прошлого, такого напора антинародной пропаганды, такого торжества лжи, лицемерия, предательства.