Тайные битвы XX столетия

Виноградов Алексей Евгеньевич

И к гражданской войне в России немцы тоже приложили руку. Именно они потребовали от Совнаркома разоружить чехословацкий корпус, сформированный на территории России еще в 1914–1915 гг. и после заключения Брестского мира подлежавший эвакуации через Дальний Восток. Немцев не устраивало, что он может быть использован против них на Западном фронте. Чехословаки отказались разоружиться и подняли в мае 1918 г. мятеж, спровоцировавший новый всплеск гражданской войны в Поволжье, на Урале и в Сибири.

Таковы последствия тайного соглашения большевиков с немецкой военно-дипломатической верхушкой. Интересно, что по некоторым свидетельствам, это соглашение оставалось в силе и какое-то

время после победы ноябрьской революции 1918 г. в Германии, приведшей к установлению республики. Тогда многие представители названной верхушки, разыгравшей карту русской смуты, удержались у власти и даже ускорили карьеру (например, посланник в Дании граф Брокдорф-Ранцау стал министром иностранных дел).

В угоду этой группе, а также в силу некоторых собственных соображений, Ленин отказался от скорейшего раздувания пожара германской революции, хотя в конце 1918 — начале 1919 г. для этого было много условий. Через месяц после свержения кайзера, когда деморализованные германские войска покидали территорию Украины и Белоруссии, Красная Армия почти беспрепятственно могла двигаться на запад. Но председатель Совнаркома поставил крест на планах главкома Вацетиса дойти до Берлина, предписав: «ничего на запад, немного на восток, почти все на юг».

Загадочности этой истории добавила миссия в Германию Карла Радека. Этот человек давно был притчей во языцех в социал-демократических кругах. Накануне войны он, занимая видные посты в левых партиях, а также в профсоюзном движении в Польше, до того прославился воровством общественных средств, что к его псевдониму (настоящая его фамилия Собельсон) прибавляли букву «К». В итоге «Крадека» с треском выгнали из польской социал-демократии, к чему немало усилий приложила Роза Люксембург. Его это не особенно сильно огорчило, так как у него были и другие источники доходов вроде сотрудничества с германской и австрийской разведками (а возможно, и с русской охранкой). Однако на Люксембург он затаил немалую обиду.

В конце 1918 г. Ленин почему-то именно его избрал в качестве посланца на общегерманский съезд Советов. Революции Радек ничем не помог, более того, сам угодил в тюрьму Моабит. Правда, последнее приключение сопровождалось странными обстоятельствами: посланец кремлевских большевиков вел в застенках чрезвычайно вольготный образ жизни, в любое время дня и ночи принимая посетителей. Гости же бывали у него часто и довольно высокого ранга: например, один из руководителей военной разведки полковник Николаи, глава концерна «АЭГ», будущий министр иностранных дел Вальтер Ратенау…

Через какое-то время Радек был внезапно выпущен и с почетом препровожден в Москву. Это выглядело тем более странным, что в Берлине после подавления социалистического «спартаковского мятежа» января 1919 г. бушевал террор. Погибли и лидеры германских левых — Карл Либкнехт и Роза Люксембург.

Вопросов добавило последовавшее вскоре после этого заявление брата погибшего вождя коммунистов — берлинского адвоката Теодора Либкнехта. Он утверждал, что его брат и Люксембург были выданы контрреволюционным офицерам Радеком. Открылся и еще ряд любопытных обстоятельств. В убийстве коммунистических вождей оказалась замешана разведка германского Генштаба (в частности, ее будущий нацистский шеф Канарис), а также… один из организаторов переезда Ленина в Россию Карл Моор, уже известный нам Парвус и его ближайший сотрудник Георг Скларц. Именно последний установил вознаграждение за головы Люксембург и Либкнехта. То есть охоту за ними организовали сподвижники и спонсоры Ленина.

Роль самого председателя Совнаркома осталась в тени, однако историк Юрий

Фельштинский предполагает, что он был заинтересован и в устранении лидеров немецких коммунистов, и в отсрочке германской революции. Либкнехт и Люксембург были сами по себе более популярны в международных социалистических кругах, нежели Ленин, кроме того, они представляли страну «индустриального пролетариата» — Германию. С точки зрения ортодоксального марксизма, это добавляло им, а не вождю аграрной России, шансов стать во главе зарождающегося революционного Интернационала.

Вдобавок ко всему Либкнехт и Люксембург подвергли критике линию большевистского «красного террора» и резко выступили против Брестского мира, назвав его предательством по отношению к международному пролетариату. Это чрезвычайно сильно било по престижу и амбициям Ленина, а также раздражало немецкий Генштаб. В довершение Либкнехт раздобыл свидетельства связей Радека и некоторых его сподвижников с германской разведкой и собирался выставить их на «международный социалистический суд». И вот тут-то пылкого разоблачителя и «красную Розу» ликвидировали агенты этой самой разведки…

Ленин же, исторгнув, как водится, проклятия «буржуазным убийцам», встретил вернувшегося из Германии Радека с распростертыми объятиями и отмел от него все обвинения. Продолжал Владимир Ильич поддерживать отношения и с непосредственным организатором убийства- германским Генштабом. Вероятно, все стороны этой драмы, кроме жертв, остались вполне довольны друг другом.

Старые тесные связи пригодились и позднее: они сыграли свою роль в сближении России и Германии, подписании между ними Рапалльского договора 1922 г. и дальнейшем упрочении немецко-советских отношений. Генштаб в Берлине давно боролся за то, чтобы республиканское правительство установило, наконец, дипломатические отношения с Кремлем. Но особенно преуспел на этой ниве Брокдорф-Ранцау, после того как Ленин догадался объединить усилия своего старого «спонсора» с наркомом иностранных дел Чичериным. Ильич знал, что и германский граф, и русский столбовой дворянин — ярко выраженные гомосексуалисты, и надеялся, что они «сработаются». Так и вышло: Чичерин и Ранцау составили вместе «сладкую парочку», мобилизовали многочисленных товарищей по ориентации в германском МИДе и вместе «прорвали дипломатическую блокаду Советской России».

(Неудивительно, что именно Брокдорф-Ранцау был назначен первым послом Веймарской республики в СССР — поближе к своему интимному другу, в котором он души не чаял. «Они часто встречались за полночь наедине», — пишет биограф Чичерина О'Коннор. После смерти графа, последовавшей в 1928 г., Чичерин, и так уже побывавший пациентом психиатрической клиники, окончательно помутился рассудком и спился. Его лишили поста наркома, и говорят, он даже побирался на московских улицах, пока его вновь не упрятали в психбольницу. Однако нельзя не отметить, что «дружба» двух дипломатов весьма способствовала также расцвету сотрудничества двух стран в 20-е годы — наглядный пример влияния сексуальной ориентации на мировую политику).

Помимо этих интимных аспектов, германо-советский альянс приобретал и характер тайного общества. Чичерин был, как уже говорилось, старым членом Великого Востока Франции. Там же состоял, согласно приведенному в следующих главах документу, и знакомый уже нам «специалист» по Германии — Радек. Крупным масоном являлся и проводивший политику сближения с Советами новый германский министр иностранных дел Ратенау, к масонам принадлежали также многие из его окружения. В дальнейшем в этом тайном альянсе ведущую роль будут играть Тухачевский и другие «заговорщики» 1937 г.