Тайные грехи
Шрифт:
Она поглаживала его твердеющую мужскую плоть кончиками пальцев и легонько сжимала ее, еще более возбуждая Льюиса. Ее лоно увлажнилось, и она с нетерпением в голосе пробормотала:
– Ну, Льюис, дорогой, я не могу больше ждать ни минуты.
Он медленно вошел в нее, погружаясь в ее горячую и влажную бархатистую плоть, и она содрогнулась всем телом. Их тела задвигались в пламенном танце любви, и танец этот с каждой секундой становился все быстрее.
Мара часто размышляла о сексе. В сущности, в этом акте мозг не участвовал – чисто животная страсть, постоянно отрицавшая
Мару часто посещало видение: ее душа – или то, что делает личность уникальной, неповторимой и драгоценной, – будто бы совершала путешествие во времени и оказывалась заключенной в теле уродливой обезьяноподобной самки, распростертой на ложе из шкур на каменистом полу пещеры, и над ней возвышался готовый овладеть ею самец-неандерталец, ее партнер. Их совокупление скорее походило на битву полов и сопровождалось ударами, укусами и рычанием.
«Не так уж мы не похожи», – думала Мара в то время, как ее зубы вонзались в плечо О’Тула.
– Господи! Да ведь чертовски больно! – пожаловался Льюис, когда с любовными объятиями было покончено. Он потер место укуса на плече, еще хранившее явственный отпечаток зубов.
– Мои дикарские инстинкты иногда берут верх, – усмехнулась Мара. – Зажги-ка мне сигарету.
Он потянулся к полке у изголовья кровати, взял две сигареты из лакированной шкатулки, раскурил их и передал одну Маре.
Она откинулась на подушки и скрестила ноги.
– Ты первый пойдешь под душ?
– Лучше я приму душ в своей ванной. Франсина и Хильда могут вернуться раньше, чем мы ожидаем.
Мара рассмеялась:
– И ты полагаешь, они не подозревают, что мы с тобой изображаем зверя о двух спинах?
– Разумеется, они все знают, но я все же предпочитаю проявлять скромность.
– Не можешь распроститься со своими североирландскими пуританскими принципами, да?
– Пожалуй, да, – ответил Льюис, и вид у него при этом был довольно глуповатый.
Тут зазвонил телефон у изголовья постели и замигала одна из дюжины лампочек на панели над аппаратами.
Мара нахмурилась.
– Красный телефон. Это моя персональная линия.
Она села на постели, протянула руку и нажала сразу на две кнопки: одну – чтобы переключиться на красный телефон, а другую – чтобы усилить звук.
– Мара Тэйт слушает.
– Доброе утро, мисс Тэйт, – послышался женский голос. – С вами хочет поговорить мистер Джозеф Кеннеди.
– Буду счастлива поговорить с мистером Кеннеди, – оживилась Мара.
После короткой паузы раздался мужской голос:
– Как ты, Мара?
– Великолепно. И думаю, я могу не спрашивать тебя, как ты. Сегодня великий день. Я просто на седьмом небе.
– Ощущаешь это как свою личную победу? –
– Само собой.
– У меня такое же ощущение.
Ей показалось, что собеседник чем-то озабочен.
– По правде говоря, я звоню не из-за Джека. Хочу поговорить о твоем кузене Шоне.
– О Шоне? – спросила она и бросила тревожный взгляд на О’Тула.
У Льюиса был озадаченный вид.
– Черт возьми! – пробормотал он вполголоса. – Держу пари, что речь идет о коппертонском деле.
Внезапно Джо Кеннеди насторожился:
– Там кто-то есть с тобой, Мара?
– Да… Льюис О’Тул.
– О!.. Прекрасный человек. Привет, Льюис. Как ты?
– Отлично, сэр. А вы?
– Теперь, когда эта ночь миновала, значительно лучше.
– Не стоило волноваться. Ведь Мара ручалась за победу Джека на выборах.
Мужчины одновременно рассмеялись, но О’Тул тотчас же помрачнел.
– Что там случилось с Шоном Тэйтом?
– Речь о «Коппертон куквэйр».
– Этого я и опасался.
«Коппертон куквэйр», компания, подконтрольная «Тэйт интернэшнл индастриз», производила высококачественную и дорогую медную посуду и всевозможную кухонную технику, а Шон Тэйт являлся президентом этой компании.
Кеннеди испустил глубокий вздох.
– Мне очень неприятно портить тебе настроение с утра, Мара, но на мне лежит тяжкая ответственность… Дело в том, что до конца недели Комиссия по безопасности должна возбудить процесс против «Т.И.И.», а ответчиками в этом процессе будете вы с Шоном и Харви Сэйер.
– И на каком основании, Джо?
– Главное обвинение заключается в том, что вы трое якобы вложили в фонды «Коппертон» более пяти миллионов долларов, использовав при этом не вполне честно нажитые средства, прибегнув ко всевозможным махинациям и взаимодействию с сомнительными компаниями. И комиссия обратится к суду с просьбой назначить лицо, которому будет передана «Коппертон куквэйр».
– Все это сплошной абсурд, – с раздражением бросила Мара. – Почему в последние дни мы с Льюисом корпели над отчетными книгами «Т.И.И.»? Да потому что произвели полную инвентаризацию. Пять миллионов долларов! Как бы не так! Недурно было бы их заграбастать и припрятать в чулок.
О’Тул вздрогнул.
– Мара! Я еще не покончил с отчетностью «Коппертон», но там есть замечания Стивенса, сотрудники которого произвели предварительную аудиторскую проверку. Это дело требует огромного внимания и точности. Я как раз в него вникал, когда ты…
Он запнулся, сообразив, что Джо Кеннеди слышит каждое его слово.
Подмигнув Льюису, Мара положила руку ему на бедро и принялась поглаживать его с плотоядным видом.
– Джо, – сказала она, – я благодарна тебе за то, что ты дал мне знать заранее о грозящих нам неприятностях. Но у нас нет причин опасаться чего-то серьезного. Просто дело это будет хлопотным. Подобная реклама еще никому не приносила пользы, за исключением актеров и политиков. Кстати о политиках. Не просматривается ли за всем этим доброжелательная рука сенатора Мэннинга? Не он ли натравил Комиссию по безопасности на «Т.И.И.»?