Тайные общества и секты: культовые убийцы, масоны, религиозные союзы и ордена, сатанисты и фанатики
Шрифт:
По мере того, как замирала жизнь в отдельных ложах, засыпали и центральные органы. Если еще в 1791 году Великий Восток открывал новые ложи, то уже в декабре 1792 года герцог Орлеанский, принявший имя Луи-Филиппа-Жозефа Эгалитэ, сложил с себя звание гроссмейстера, доведя об этом до всеобщего сведения путем печати. «Я вступил в масонство, – гласило его заявление, – которое является некоторым подобием равенства, в ту эпоху, когда еще никто не мог предвидеть нашей революции, точно так же, как примкнуть к парламентам, которые являлись подобием свободы. Но я покинул затем призрак ради действительно. Не зная, каким образом составлен Великий Восток, и полагая, что республика, особенно в начале своего учреждения, не должна допускать никакой тайны, никакого Великого
Одно лишь вливает на время некоторое оживление в тусклое прозябание уцелевших лож сборы пожертвований на обмундирование волонтеров.
Место их заняли народные общества, демократические по составу, открытые для всех и связанные с активным центром – Якобинским клубом в Париже.
Быть может, единственным опытом слияния франк-масонских идеалов с революционной практикой явился Социальный Кружок, основанный аббатом Фоше. Он задался целью учредить всеобщее братство человеческое во имя правды и любви к ближнему. В евангельском учении Христа старался указать пламенный аббат начала равенства и братства. Ему удалось при содействии Николая Бонневиля, Кондорсэ собрать до 10 000 сочленов на всех собраниях-лекциях. Но скоро основатели клуба разошлись, сам Фоше занял место конституционного епископа и «социальный кружок» распался. Основатель его погиб в октябре 1793 года на гильотине.
Сумрачный покров террора окутывает французское общество. Гибнет на эшафоте бывший гроссмейстер, Филипп Орлеанский, гибнет часть членов Великого Востока. Лишь три ложи в Париже поддерживали свою деятельность: Центр Друзей, Друзья Свободы и Святого Людовика Мартиники. Кончается террор, просыпаются ложи: в 1795 году энергичный Реттье де Монтало вызывает к жизни новый Великий Восток и способствует его примирению с остатками старой ложи (1799 г.) Но прежний дух деятелей филантропии отлетел от масонства. Религиозное течение, одушевлявшее его, обособляется в официально признанную и покровительствуемую правительством Директории секту теофилантропов. Ложи покорно живут старыми традиционными формами. Умножается число банкетов патриотического содержания и прокладывается путь для того парадного сервилизма, который охватывает ложи во время первой империи.
«И обновишь лице земли!» – гласил гордый девиз Великого Востока… Но само масонство было лишь струйкой в том могучем идейном потоке XVIII века, который закончился Великой французской революцией.
Немецкое масонство
В Германии стремление к таинственному и сверхчувствительному знанию было очень распространено в столетие «просвещения» и, несмотря на все успехи естественных наук и точного знания в XVI, XVII и XVIIIbb., едва ли не большинство членов немецкого общества еще совершенно не было ими затронуто и предпочитало оккультные знания и мистические грезы.
В кругу этих мистических настроений и поисков таинственного знания возникло и немецкое масонство. Его история дает нам самые яркие страницы из истории немецкого оккультизма, чародейства, а иногда и прямого шарлатанства.
Первоначальное масонство пришло в Германию из Англии. В то время влияние Англии на Германию было довольно сильно.
Все английское было тогда в большой моде в Германии и всюду находило для себя множество почитателей.
Первым немецким масоном был владетельный граф Шаум-бург-Липпе (Альбрехт-Вольфганг), который в самом начале 20-х годов XVIII века был принят в одну масонскую ложу в Лондоне. С тех пор число масонов в Германии стало довольно быстро расти, но до 30-х гг. в Германии еще не было своих лож, и немецкие масоны должны были ездить на заседания английских лож через Ла-Манш. Только в 1733 году английское высшее начальство масонов разрешило открыть в Гамбурге «одиннадцати немецким господам и добрым братьям» постоянную ложу.
Лишь уже в 1737 году масонская ложа в Гамбурге проявляет свою деятельность, сначала эта ложа не носит никакого имени, а в 1741 году принимает название «Absalom» (Аве-салом). Самым крупным успехом этой ложи на первых порах было приобретение
Первое время Фридрих показал себя очень деятельным масоном и немедленно по возвращении на родину основал при своем замке в Рейнсбурге масонскую ложу. Когда вскоре после этого Фридрих вступил на королевский трон, он продолжал покровительствовать масонам, и принял даже звание гроссмейстера незадолго до того основанной берлинской ложи «Aux trois Globes», которая с 1744 года приняла титул-Великой Ложи. Позднее Фридрих охладел к масонству, но в сороковых годах его принадлежность к ордену имела для немецкого масонства огромное значение. Его примеру один за другим стали следовать и другие немецкие государи и знатные люди.
Немецкое масонство уже тогда получило вполне определенный аристократический отпечаток. Можно сказать даже более: во многих немецких государствах оно благодаря своим связям с княжескими домами приобретало даже придворный характер, и его члены надевали на себя придворную ливрею. Из влиятельных немецких государей, ставших в то время масонами, надо прежде всего отметить Франца I, сначала герцога Лотарингского, а позднее германского императора. Еще в 1731 году, до появления в Германии масонских лож, он был посвящен в Гааге в ученики и товарищи, а несколько позднее в Лондоне был принят и в мастера. Действительным членом масонского ордена стал и владетельный маркграф Байрейтский, тоже основавший в 1741 году масонскую ложу.
Не менее деятельное участие принимал в масонстве и герцог Гольштейн-Бекский, который имел звание вице-гроссмейстера Великой Берлинской Ложи и руководил ею с тех пор, как Фридрих II стал охладевать к масонству. Следом за этими владетельными князьями Германии в масонство потянулись и другие немецкие государи, – и крупные, и мелкие, – а также и принадлежавшие к их дворам камергеры, бароны и генералы. Со времени Семилетней войны в высших кругах немецкого общества принадлежность к масонству считалась даже признаком хорошего тона. Масонство становилось забавой придворных кругов и титулованной знати того времени. Если иногда в масонские ложи и принимались бюргеры, то они принадлежали по большей части к богатым семьям и почти никогда не задавали тона в масонстве.
В 30-х и 40-х годах в Германии было основано довольно много лож – в Ганновере, Дрездене, Лейпциге, Франкфурте-на-Майне, Брауншвейге, Магдебурге, Геттингене, несколько позднее – в Вене, Марбурге, Нюрнберге и др. более или менее крупных центрах Германии. В короткое время вся Германия была покрыта сетью таких масонских лож, и к ним стали тянуться в Германию все те, кто имел претензию на знатность и родовитость.
Принадлежность к масонским ложам с самого начала требовала довольно больших денежных средств, без них нельзя было принимать участия в дорого стоивших братских трапезах и щедрой раздаче милостыни, которые были в ходу среди масонов, но одних денег не было достаточно тогда, чтобы с честью носить звание масона. Нужно было уметь быть щедрым по-барски, с тем размахом, который воспитывался многовековой, наследственной привычкой не знать счета деньгам. Нужен был светский лоск, без которого легко было растеряться среди торжественной обрядности ордена, среди напыщенных приветствий и речей, с которыми обращались члены ордена друг к другу. Не нужно забывать, что масонство было орденом, и как орден оно усвоило себе многие специфически дворянские и католическо-христи-анские понятия средневековых рыцарских орденов.