Тайные полномочия
Шрифт:
— Дело в том, что вы не знаете одну мелкую подробность прошедших событий.
— Попробуйте удивить меня.
— Бобби не умер от сердечного приступа, как вы слышали. Это была официальная ложь. Его убили ловко и продуманно.
— Невозможно, — сказала Липа. — Там было столько народа…
— Тем не менее Бобби отравили на виду у всех. Это не мое предположение, а заключение экспертизы. Чтобы у вас не осталось сомнений.
Ей стало так жарко, словно окатили из кипящего самовара. Морозец исчез, уступив место той легкости, что может толкнуть на любой поступок. Липа сама не понимала, что с ней произошло. Бобби был для нее чужим человеком, милым, но чужим. Сделав глупость, она
— Зачем? — только и спросила она.
— Причина проста и банальна: у него украли ценную вещь, — ответил Ванзаров. — Многие уверенны, что это проделка Лунного Лиса.
Липа всегда умела быстро соображать. Что было ее тайным оружием. В этот раз оружие пригодилось как никогда кстати.
— Вы хотите сказать… — начала она и запнулась, не в силах закончить логичным выводом — …что это сделал Рибер? Вы сказали, что Рибер — это Лунный Лис. И тогда выходит…
— Разве это не так?
Ванзаров светился такой простодушной наивностью, что Липа окончательно растерялась.
— Нет, это невозможно… — сказал она. — Рибер не убивал Бобби.
— Значит, он не Лунный Лис?
— Я ничего этого не знаю… Но могу дать вам слово: Риберу незачем было убивать Бобби. Даже самый невероятный выигрыш не толкнул бы его на убийство. Он был властолюбив и заносчив, но убить человека ради какой-то вещи… Этого быть не может!
— Рад, что вы так думаете, — сказал Ванзаров. — Кстати, не знаете, что хотел продать Рибер Лидвалю? На свадьбу ему нужны были деньги. И Олимпиада требовала средств.
Липа сорвала с багажной полочки дамский саквояж. Из недр его вынырнуло колье старинной работы с крупным брильянтом в форме капли.
— Я просила продать его вот это… Мелкая часть моего наследства. У меня такого добра много, а Риберу нужны были деньги для команды. Захватила, чтобы в Греции он не остался без копейки. Мы, конечно, расстались в ссоре, но свои обещания держу… Бедный мой Гриша… Ни к чему теперь это колье. Видеть его не могу. Сейчас выброшу в окно…
Ванзарову стоило усилий, чтобы остановить порыв. Брильянт счастливо избежал падения в придорожную канаву.
— Зря меня остановили, — сказал Липа, усаживаясь в кресло. — Все равно его выброшу. Видеть теперь не могу.
— Предложу вам другое развлечение. Постарайтесь вспомнить любую деталь или мелочь, которая показалась вам странной в тот вечер. Это может быть что угодно. Не думайте о том, что ищете убийцу Бобби. Вам надо сосредоточиться на воспоминаниях. Понимаю, что вы устали и нервы у вас не в лучшем состоянии, но такая игра с памятью вам поможет отвлечься от тяжких мыслей.
— Убийца Бобби едет в этом вагоне?
Ванзаров не стал этого отрицать, но ничего не подтвердил.
— Тогда я приложу все силы, чтобы вспомнить: что делала эта гадина…
— Оставьте Женечку в покое, у нее и так останутся шрамы на шее.
— Я очень рада. Жаль, мало…
— Вас бы следовало посадить в участок за это хулиганство, но в поезде нет участка. Вам повезло, — сказал Ванзаров.
Липа игриво повела плечиком: дескать, она тут совершенно ни при чем.
— Остудите свой гнев. Представьте: вы не знаете, кто настоящий убийца. И вычислить его
Она лишь немного переместила тело на ручку кресла, и поза ее в переливах блесток стала заманчивой и опасной. Как будто нарочно.
— Ванзаров… — сказал она тихо. — Мне так одиноко… И холодно…
— Что же вы сразу не сказали! — он попятился к двери. — Так я сейчас устрою проводнику взбучку, чтобы не смел морозить таких ценных пассажиров… А пока тщательно поройтесь в воспоминаниях… Все-таки пришлю вам одного бесценного проводника. Он обработает вашу рану.
Когда дверь захлопнулась, Липа не смогла найти однозначный ответ: он наивен, застенчив или так подло притягивает к себе? В каждом из ответов была доля истины, Липа чувствовала это женским чутьем. Но каждый из этих ответов был в чем-то глубоко ошибочным. Задумавшись над этой загадкой, она не смогла долго заниматься ею и незаметно вернулась к тому вечеру. Что же там было странного?
3
Генерал держался за оконные поручни и не замечал пролетавших мимо окрестностей. Он стоял на посту. Место было выбрано с военной точностью. Мимо проскочить невозможно. В узком коридоре деваться некуда. Если будет предпринята попытка его заболтать или увести в купе, он будет стоять до конца. Бутовский решил, что раскусил манеру юного господина: наносить меткий и точный удар в самое больное место, когда человек меньше всего этого ожидает. Прием, конечно, эффективный, но подлый какой-то, нет в нем благородства и рыцарской честности. Это вызывало в солдатской душе брезгливое отвращение. Он считал, что так вести себя на государственной службе непозволительно. Конечно, полиция, конечно, сыск, но нельзя же терять человеческий облик, обращаясь в зверя-оборотня. С потерей третьего атлета Бутовского охватило странное безразличие. Ему стало как-то все равно: доедет ли команда в Афины, примет ли участие в играх и будут ли медали. У него осталась только одна цель, важнее всяких игр. С ней генерал поклялся справиться. Даже если им придется дернуть ручку стоп-крана и сойти на глухой станции. Ничего, выдержат.
Появление этого господина из купе Липы не удивило. Напротив, он убедился в правильности своих выводов. Следовало занять боевую позицию. И Бутовский прислонился спиной к двери купе. Просьба разрешить краткий разговор с госпожой Березиной была решительно отклонена.
— Я хочу официально заявить, — продолжил Бутовский. — Вы можете заниматься своим расследованием сколько угодно. Делайте, что хотите, ломайте людям руки, устраивайте грязные провокации и тому подобное. Только одного не допущу: чтобы вы приближались к моей племяннице. Стерпел, когда ваши коллеги устроили расстрел бедного Чичерова, о чем до сих пор жалею. Но я не позволю мучить ее. Того, что произошло, более чем достаточно. Я не позволю ей выходить из купе без меня или Паши. И в ваших услугах мы не нуждаемся.
— Благодарю вас, — сказал Ванзаров, отвешивая поклон вежливости. — Меня это очень радует. Это очень хорошо.
Бутовский ждал, что ему будут угрожать или требовать. Он готов был давать отпор. К такому обороту он оказался не готов.
— Что это вас радует? — раздраженно спросил он.
— Я просил вас, чтобы Женечка была под постоянным присмотром. Рад, что теперь вы отнеслись к этому серьезно.
Вышло глупо и пошло. Со всей суматохой генерал как-то упустил из виду, что его как раз и просили сделать то, на что он решился, как на подвиг. Какая непростительная глупость. И как теперь выйти из дурацкого положения, в которое сам же попал?