Тайные полномочия
Шрифт:
— Что же в нем жалкого?
— Спортсмен, и умер от сердечного приступа. Это так неприлично…
— Кто вам сказал, что у князя был сердечный приступ?
— Если человек, выпив бокал, наливается краской, что же еще, как не слабое сердце?
— Кажется, вы были вблизи Бобби, когда это случилось, — сказал Ванзаров. — Заметили что-нибудь необычное?
Женечка не нашлась, что ответить.
— Это был обычный тост в стиле Бобби, — только сказала она.
— А что случилось с портфелем?
— С портфелем? — переспросила Женечка.
— Тот, что Бобби не выпускал из рук до последнего мгновения, — пояснил Ванзаров.
Голубые глазки заволок туман задумчивости.
— Наверное,
Ванзаров встал, чтобы отдать прощальный поклон.
— Жаль, что меня там не было, — сказал он. — Я не позволил бы напугать вас.
27
На приватные встречи граф Толстой соглашался нечасто, но от этого приглашения отказаться не мог из любопытства. Завтрак был накрыт в знаменитом ресторане «Кюба». Для прочих посетителей в этот час он был недоступен, портьеры опущены, швейцар отгонял от дверей не в меру настойчивых господ.
Большой зал пустовал. Важные гости прошли в отдельный кабинет, в котором обычно собиралось до двенадцати человек и еще оставалось место для плясок цыган. Но большой стол, сервированный по высшему разряду, предназначался для двоих. Меню завтрака лежало на отдельной тарелке и состояло из пяти перемен блюд. Встреча была подготовлена исключительно достойно.
Граф Толстой ел нежнейший паштет и внимательно слушал. Человек, который сидел напротив него, был интересен ему как враг. Он признавал за ним ум, ловкость и пронырливость, но от этого милее он не становился. Министр финансов Витте казался ему воплощением всего того, что министр внутренних дел ненавидел: реформы ради реформ. Но сейчас, слушая его правильную мягкую речь, граф Толстой поймал себя на том, что не испытывает к Витте никаких враждебных чувств. Напротив, в словах Сергея Юльевича мелькнул некоторый смысл. Он так просто и доступно обрисовал, что именно собирается сделать с рублем, привел такие надежные аргументы в пользу введения золотого обращения, что граф Толстой только удивился: как же сам не понял таких простых вещей? И чего боялся? Опасность, с которой он хотел бороться, оказалась мнимая. Теперь он это видел так же ясно, как своего собеседника. Никакого вреда для России введение золотого рубля не принесет, а польза, напротив, будет огромной. Рубль станет твердой валютой наравне с британским фунтом, франком и немецкой маркой. Что приведет к росту промышленности, благосостояния народа и процветанию империи.
Но сдаться вот так просто, за завтраком, граф Толстой не мог. Не хватало самого главного. И Витте, умелый интриган, надавил на нужную педаль. Графу Толстому со всей сердечностью было заявлено: именно он — министр внутренних дел — есть та незыблемая основа, на которой реформа может иметь успех. Без поддержки графа Толстого Витте отныне и палец о палец не ударит. Он видит, какие невероятные таланты и мудрость скрываются в министре, какие созидательные силы в нем таятся и какая державная мощь сосредоточена в его руках. Он милостиво просит поддержать его начинания на грядущем 16 марта Государственном совете и дать свое личное одобрение ради того, чтобы Российская империя стала во главе Европы, а имя графа Толстого было выбито золотыми буквами на страницах истории.
Такой напор не оставил от мрачной стены недоверия камня на камне. Граф Толстой увидел, какой замечательный человек этот Витте: умный, тонкий, прозорливый. Но больше всего министра
Вернувшись к себе в министерство, Дмитрий Андреевич увидел, что ситуация решительно изменилась. И портить возникший союз мелкими интригами нецелесообразно. Он потребовал срочно разыскать начальника охранного отделения.
Полковник Секеринский прибыл, чтобы доложить о скором завершении операции. Но слушать его не стали. Граф Толстой обрушил на него молнии.
— Вы что себе позволяете, полковник? — говорил он тихим голосом. — Устраивать расстрелы ни в чем не повинных людей? Вы что думаете, вам все позволено? Я быстро приведу вас в чувство. Что это вы там за кашу заварили? Как смели подвергать обыску достойного человека, блестящего чиновника министерства финансов и помощника уважаемого Сергея Юльевича Витте? Погонов лишиться хотите? Так я не посмотрю на ваши предыдущие заслуги. Вылетите из столицы в глухую провинцию, будете там свиней гонять. Немедленно все прекратить! То, что наделали, немедленно закончить. Господину Риберу принести личные извинения. И чтобы духу от ваших блестящих успехов не осталось. У вас есть вопросы?
Секеринский стоял перед министром навытяжку, бледный и совершенно несчастный. К такому обороту он готов не был. Новая перспектива открывалась ясно: никаких приказов у него нет, все было сказано устно и полунамеками. Значит, во всем виноват только он. Запустил рискованную операцию по собственной воле. И поставил под удар достойных, и самое главное — ни в чем не повинных людей. Да за такое в Сибирь могут отправить руководить глухим жандармским округом. Тут уж надо постараться, чтобы свою шкуру спасти. Слишком хотел выслужиться, слишком хотел стать нужным и полезным лично министру, и вот результат. Стоило приблизиться к «горнилу власти», как обжег крылышки. Как бы теперь не сгореть совсем.
Полковник отрапортовал, что приказ будет выполнен немедленно и в точности.
— Очень на это надеюсь, — сказал граф Толстой. — Поторопитесь, полковник. И чтобы никаких глупостей больше.
Про себя же Дмитрий Андреевич решил: если из-за этого субъекта возникнут неприятности с Витте, принесет Секеринского в жертву новой и такой выгодной дружбе. Без сожалений. На алтарь, так сказать, золотого рубля.
28
Эхо выстрела неслось мимо обнаженных деревьев. Стая ворон разлеталась, каркая в панике, кружась невысоко и снова рассаживаясь на сырых ветвях. В Лесном парке было сыро и промозгло. На дорожках лежала корка подмороженного льда, здесь было холоднее, чем в столице. Ванзаров шел, ориентируясь на эхо. Миновав поворот тропинки, он заметил фигуру с ружьем, нацеленным в стаю ворон. Чтобы не мешать, Ванзаров помедлил.
Оружейный ствол выплюнул снопы огня и пороховой дым. Вороны подняли грай, но одна черная тень свалилась в дальний сугроб.
— Отличный выстрел! — крикнул Ванзаров и пошел по снегу прямиком к стрелку.
Немуров вытащил стреляные гильзы, пускавшие дымки, бросил под ноги и зарядил новые.
— Как меня нашли?
— В министерстве сказали, что были утром и сразу уехали, сославшись на отпуск. У вас дома меня направили сюда. Ну а в парке шел по телам несчастных ворон.
Ружье было вскинуто. Последовал быстрый прицел и двойной залп.