Тайные полномочия

Чиж Антон

— Что это с ним? — спросил Граве.

— Очень сильно обиделся на Лунного Лиса, — ответил Рибер.

— Он что, его знает?

— Во всяком случае, регулярно проигрывает мне пари на его победы. Но это большая тайна, — Рибер приложил палец к губам. — И мой тебе совет: при Бобби лучше не поминай Лунного Лиса. Как бы чего не вышло.

— А ты знаешь, кто это такой?

— Был бы счастлив с ним познакомиться! И даже наградить обедом.

— Но предположения есть?

Рибер поманил к себе:

— Скажу

тебе по секрету: он может быть где-то рядом. Попробуй угадать его.

Поблагодарив за совет, Граве отправился разыскивать князя.

Между тем репортеры истощили запасы любопытства, исписав грифели своих карандашей. Генерал Бутовский наконец освободился из-под их опеки. Он попросил Чичерова, который вполне оправился от слез (только глаза покраснели), напомнить всем членам команды, что сегодня вечером состоится заключительное собрание в узком кругу перед поездкой. Никаких дам и жен. Сугубо деловая встреча. Но всем быть непременно.

Чичеров бросился исполнять со всем жаром. А генерал Бутовский подумал, что это, наверное, лучший день в его жизни. Все, о чем он мечтал, так желал и не верил, что это возможно, вдруг сбылось. У него есть команда, пускай набранная впопыхах, но зато искренне жаждавшая побед. Всем выданы заграничные паспорта. Денежные трудности, связанные с проживанием сборной в Греции, вдруг разрешились сами собой. Билеты на поезд и пароход закуплены. И они на самом деле едут на первую Олимпиаду! Разве это не повод для полного счастья?

Бутовский уже представлял себе голубое греческое небо, стадион в Афинах, долгожданную встречу с Пьером дэ Кубертеном и друзьями по Международному олимпийскому комитету, открытие Олимпиады в первый день Пасхальной недели и огромную радость, что ждала его впереди. Кто-то приветствовал его, кто-то выражал восторги, генерала даже хлопнули по плечу, но он не обращал внимания на окружавшую суматоху. Механически кланялся, и улыбался, и что-то отвечал невпопад. Всеми мыслями он был уже в Греции.

И тут, откуда ни возьмись, перед Бутовским возник коренастый господин юного возраста с цепким взглядом. Он совсем не походил на репортера или любителя спорта. А на что походил незнакомец, генерал отчетливо понять не мог. Было в нем что-то такое, что вызывало безотчетную тревогу. Радость, так переполнявшая Бутовского, завяла и скукожилась. Сладкое наваждение исчезло. Как будто перед ним стоял не человек, а вестник древнего рока. Совершенно игнорируя происходящее вокруг, будто ему и дела нет до праздника спорта, юный господин не отрываясь смотрел на генерала.

— Что вам угодно? — спросил Бутовский излишне раздраженно. Так не понравился ему этот человек.

— Мне угодно передать важное сообщение для вас, — последовал ответ. — Здесь несколько шумно, прошу следовать за мной.

И молодой человек пошел к выходу, словно был уверен в покорности генерала. Что удивительно: так и

случилось. Бутовский подчинился и сам не мог понять, что его заставило. То ли твердость, с какой было высказано приглашение, то ли упрямая наглость, сквозившая в этом субъекте. Генерал упустил, что этот субъект посмел обратиться к нему без обязательного «ваше превосходительство».

Они вышли в уличную сырость. Генералу протянули конверт, добавив просьбу, похожую на приказ, ознакомиться на месте. Бутовский покорно надорвал край, развернул лист и в гаснущем свете дня прочел послание. Содержание его было кратко и столь невероятно, если не сказать — дико, что и слов нужных не подобрать.

— Зачем вам это? — только и смог проговорить он.

— Есть особые обстоятельства.

— Но это совершенно невозможно!

— Нет ничего невозможного, — было заявлено Бутовскому.

— Кого я должен принести в жертву?

Ему назвали фамилию. Бутовский растерялся еще больше: один из лучших спортсменов, почти наверняка чемпион.

— Почему именно он?

— Я не могу вдаваться в подробности.

— Повторяю: это невозможно… Я понимаю желание директора Департамента, но…

— Не будем терять время, я все беру на себя.

— Да кто вы такой? — раздраженно спросил Бутовский.

Молодой человек улыбнулся и подернул роскошные усы вороненого отлива:

— Просто Ванзаров. К вашим услугам, генерал.

6

В клуб «Геркулес» Илья Мангейм вернулся, чтобы собрать в дорогу спортивную амуницию. Он не мог поехать в Афины без счастливого пояса: толстенного ремня с двумя застежками, которым перетягивал поясницу во время схватки. Пояс этот, несомненно, помог ему выиграть кубок столицы и одолеть самого Луриха. Скрутив его кольцом, Мангейм бережно, как драгоценность, положил в саквояж, туда же отправил борцовские трусы и на всякий случай — полосатое трико, в котором выступал на показательных боях в цирке. В Афинах точных правил проведения борцовских поединков не было. Соревноваться могли борцы любых весовых категорий. В чем выходить на ковер, тоже не было известно. Возможно, разрешат трусы с поясом, а может, сочтут борьбу без трико неприличной. Все-таки ожидается присутствие лиц греческого царского дома.

На прощание Мангейм окинул взглядом родные стены, увешанные снимками борцов-чемпионов. С тайной надеждой подумал он, что скоро здесь появится его фотографический портрет в полный рост. Стоит он, выкатив грудь колесом и согнув руки в локтях, чтобы рельефнее виднелась мускулатура, а с могучей шеи свешивает медаль. Золотая медаль первой Олимпиады. Все члены клуба будут гордиться дружбой с настоящим олимпийским чемпионом. Хорошо бы, чтоб у фотографии повесили лавровый венок. Очень это вдохновляет. Он даже присмотрел место для снимка: как раз напротив входа.