Тайные слуги

Сет Рональд

— Да, пожалуйста, — ответил Фавр, благодарный за то, что ему предоставлена возможность выспаться перед встречей с «железным» канцлером.

Камердинер извинился и направился к дверям.

— Я согрею полотенца, — объяснил он, — и принесу их сюда.

Фавр нежился в теплой воде. Он усмехался, вспомнив свои недавние опасения. В конце концов пруссаки не так уж плохи. Вероятно, и их требования не окажутся чрезмерными. А камердинер — просто чародей, какие встречались только в прежние времена. Но почему он задерживается, не греет же он полотенца на другом

конце дворца? А, вот и он.

Камердинер возвратился, ловко намылил, а затем вымыл чрезвычайного и полномочного представителя. Потом завернул его в мохнатую простыню. Когда француз насухо вытерся, камердинер подал ему халат, предупредительно пододвинув ночные туфли. Ночной колпак с кисточкой тоже был готов.

На обед подали самые изысканные блюда и бутылку отличного «Шато».

Камердинер подобострастно стоял подле француза, предупреждая все его желания. А тот непринужденно болтал. Где живет камердинер? Женат ли? Сколько у него детей? Есть ли внуки? У него, Фавра, их пятеро. Откуда он так блестяще знает французский язык? Рад ли он, что его страна победила Францию? Впрочем, это бестактный вопрос. Он, Фавр, вовсе не хотел ставить хорошего человека в затруднительное положение.

Пообедав, Фавр уселся в кресло около камина, а камердинер поставил перед ним бутылку коньяку и рюмку.

— Будут еще какие-нибудь приказания, монсеньёр?

— Принесите, пожалуйста, мой портфель из секретера, и больше мне сегодня ничего не потребуется, — сказал ему Фавр. — Да, постарайтесь выяснить, в какое время состоится завтра конференция, и разбудите меня заблаговременно.

— Непременно, монсеньёр. Если монсеньёру все же что-нибудь понадобится, монсеньёру стоит только позвонить, и я сейчас же приду. Моя комната — в мансарде наверху.

— Благодарю вас Я думаю, ничего не понадобится. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, монсеньёр.

Оставшись один, Фавр наполнил рюмку, отпил немного, открыл портфель и вынул пачку бумаг. Это были важные протоколы заседаний французского правительства, французские условия мира, документы, где были определены границы уступок, на которые он имел право пойти во время переговоров. В десятый раз Фавр пробежал бумаги, хотя знал все почти наизусть. В одиннадцать часов он сложил бумаги в портфель, запер его в секретер, опустил ключ в карман, зевнул, потянулся и отправился спать. Он проснулся от шума штор. В окно смотрело полуденное солнце. Слегка встревоженный Фавр вскочил с кровати.

— На какое время назначена конференция? — требовательно спросил он камердинера, который только что поднял шторы.

— Его превосходительство шлет свои приветствия монсеньёру, но неотложные дела не позволяют ему встретиться с вами сегодня. Конференция откладывается до завтра.

— Неотложные дела? Но что может быть более неотложным? — удивился Фавр.

Но ему пришлось согласиться еще на двадцать четыре часа безделья. К счастью, после последних утомительных недель это его совсем не огорчило.

Камердинер обслуживал француза так же безупречно, как и вчера. Под глазами у него были темные тени,

как будто он совсем не спал. Но если это так и было, бессонница совершенно не отразилась на его услужливости. На следующее утро камердинер разбудил французского делегата в девять часов:

— Его превосходительство просит вас встретиться с ним в одиннадцать часов.

Сегодня Олендорф выглядел еще более утомленным.

Ровно в одиннадцать чрезвычайный и полномочный представитель Франции вошел в конференц-зал и очутился лицом к лицу с самым большим врагом своей страны.

— Прошу садиться, монсеньёр Фавр, — пригласил Бисмарк.

Фавр сел, положив на стол перед собой портфель, и открыл его. Но прежде чем он вынул бумаги, прусский канцлер начал говорить. Слушая его, Фавр с каждой минутой испытывал все большее изумление. Бисмарк, очевидно, знал все, что обсуждали между собой французские государственные деятели!

Ни дискуссия, ни переговоры не состоялись. Да и какие переговоры мог вести Фавр, когда Бисмарк наперед знал каждый его шаг. Фавр подписался под предложенными ему условиями и выехал в Париж смущенный настолько, что переплатил камердинеру чаевые.

В Париже Фавр доложил о случившемся своим коллегам, которые разделили его удивление. Ни Фавр, ни его коллеги и никто другой, за исключением «камердинера» и Бисмарка, никогда не узнали бы о том, что произошло в Версале, если бы много лет спустя «камердинер» не написал мемуары.

Вспоминая об этом эпизоде, Штибер писал: «Я часто думаю о том, как бы реагировал Фавр на сообщение, что камердинер, который помогал ему мыться, подавал обед, был не кто иной, как я, Вильгельм Штибер, — министр полиции и начальник разведки.

Выйдя за полотенцами, я подошел к секретеру, куда, как я видел, Фавр положил свой портфель. В то время секретер не был заперт. Я быстро просмотрел бумаги и убедился в их огромной важности. Затем, когда Фавр заснул, я открыл секретер запасным ключом и начал переписывать все находящиеся в портфеле документы.

К рассвету я успел переписать только две трети бумаг. Я поспешил к канцлеру, взяв с собой сделанные мною копии, и устно передал содержание оставшихся документов. Князь Бисмарк, решив, что он должен знать все, отложил встречу еще на день. Я должен был закончить работу в течение следующей ночи.

Вторую ночь я проработал до половины пятого. Зато к началу встречи с французом канцлер прочитал и изучил все его документы.

Помню, как, стоя на лестнице, я наблюдал за экипажем, увозившим Фавра в Париж. Я не в силах был сдержать улыбку, бренча монетами, которые француз перед отъездом сунул мне в руку».

* * *

Среди пленных, захваченных пруссаками, был некий генерал де Сиссэ. Бездарный военачальник де Сиссэ был подвижным деятельным человеком и с трудом переносил монотонный режим, созданный для пленных. Как и большинство кадровых военнослужащих, он не мог похвастаться солидными источниками дохода, но, подобно многим своим соотечественникам, питал слабость к прекрасному полу.