Тайные сомнения
Шрифт:
– За леди, конечно. Очень милую, невинную леди, которую приводит в ужас реакция собственного тела, которая боится получать удовольствие от моих прикосновений.
Он говорил низким, бархатистым, рокочущим голосом. Когда смысл дошел до Сары, рука Галагера уже бесстыдно ласкала ее грудь. Мужчина нежно потирал маленький, спрятанный под шелковой тканью холмик. Большой палец двинулся к чувствительной вершинке груди. Саре только удалось сдержать предательский стон. Она была шокирована и благодарила Господа за то, что в саду сейчас темно, Доминик не видит, как мучительно она покраснела от стыда. Но соски набухали, темнота не могла скрыть судорожно вздымающейся от возбуждения груди и заглушить участившееся дыхание.
– Не надо стыдиться, Сара. Совершенно нормально,
– Отпусти меня, пожалуйста, – Саре с трудом удалось сказать эти слова. Больше всего на свете ей не хотелось произносить их. Пусть Галагер покажет, что чувствует женщина в объятиях мужчины! О, как ей хочется узнать все самой!
Прикосновение его рта и рук разожгли в ней огонь, который может поглотить все ее существо.
– Если ты этого хочешь, конечно, – Доминик, вопреки собственным словам, прильнул к девушке, его губы почти касались ее губ. Сара заглянула ему в глаза и почувствовала, что может утонуть в их темной глубине. Шумело в ушах, дрожали колени, ноги подкашивались. Большой палец Галагера вновь погладил ее сосок, двигаясь туда-обратно. Сара не сдержалась и застонала, глаза у нее закрылись. Она попыталась открыть их, понимая, что в этом единственное спасение… Но лицо его было таким красивым, откровенно чувственным, он склонился над ней, и у Сары закружилась голова. Девушка прикусила нижнюю губу, стараясь сохранить трезвость мыслей, дать отпор страсти Доминика и своей.
– Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, Сара? – прошептал молодой человек ей на ухо, дразня теплом дыхания. Его большой палец вновь нащупал отвердевший, трепетный бутон. Теперь он ухитрился зажать сосок между большим и указательным пальцами и осторожно сдавил его. Сара судорожно затрепетала от наслаждения.
– Да, – простонала она, с трудом выдавив из себя это слово. Она целиком находилась во власти его требовательных рук, почти повисла на мужчине, закинув назад голову. Копна густых спутанных волос каскадом спадала ему на руки. Веки дрожали, выдавая борьбу между плотскими желаниями и рассудочностью. Галагер медленно убрал ладонь с груди Сары. Волнующее тепло исчезло, это было гораздо хуже, чем физическая боль. Плоть кричала, взывала, умоляла приласкать ее…
– Нет, – прошептала Сара, сдаваясь.
И прежде, чем она успела хоть что-то сообразить, ее рука поймала мужскую ладонь и бесстыдно прижала ее к трепещущему от страсти бутону. Сара шумно вздохнула, успокаиваясь и испытывая неописуемое наслаждение. Глаза у нее томно закрылись, колени ослабли, девушка прильнула к мощному мужскому торсу. Он не шелохнулся, рука лежала на ее груди, не двигаясь.
Сара, недоумевая, открыла глаза. Галагер, прищурившись, внимательно рассматривал ее. Она видела устремленный на нее изучающий взгляд, понимая, что бесстыдно ведет себя, но все вокруг было словно в тумане, страсть мутила разум. Сегодня ночью она просто женщина, а он – просто мужчина. Ее тело изголодалось по мужской ласке, как жаждущий путник без воды. Плоть заявляла о собственных желаниях, несмотря на протест Сары. Наверное, Галагер чувствует, как отвердел ее сосок и понимает ее состояние. Невозможно было не заметить частого, прерывистого дыхания, дрожащих рук и ног, горящих от страсти глаз. Она знала, что все ее желания можно прочесть по глазам… Он все еще не двигался и молча смотрел на нее. Сара всхлипнула жалобно, отпустила его руку и крепко обняла за шею. Потом подняла голову и безрассудно потянулась к его губам, закрыв глаза. Хоть один раз в жизни, она позволит чувствам управлять собой. Однажды она должна позволить себе стать слабой, глупой, женственной, именно этого она была лишена. Сара предала свое рассудочное «я», она чувствовала, как ее обнимают его крепкие руки, целуют губы. Казалось, что в ее тело вселился кто-то другой, может быть, только на эту ночь.
– Ты понимаешь, что делаешь, Сара? – спросил Галагер, нежность, сквозящая в его голосе, заставила ее затрепетать. Она крепко зажмурилась, нельзя было сейчас открывать глаза, это означало бы конец поработившему
Она снова посмотрела на Галагера, и молчаливо соглашаясь с ним. Его необходимо подбодрить. Он снова настойчиво и требовательно поцеловал ее, как бы желая подчинить себе. Сара подставляла губы и тихо стонала, отвечая на ласку и горячее, влажное вторжение его языка…
Его рука уже не ласкала ее грудь. Сара выгнулась, прильнув к Доминику, лишенная восхитительного ощущения тепла его тела. Бесстыдно стонала, как бы умоляя без слов, прислушиваясь к частому, гулкому биению его сердца, ощущая напрягшееся тело. Потом все вокруг закружилось и поплыло. Доминик подхватил Сару на руки и бережно опустил на землю.
Шелестела сухая трава, цепляясь за шелковую ткань платья, покалывала обнаженные руки Сары. Но сейчас девушка не заметила бы ничего, даже если бы лежала на самой мягкой пуховой перине. Она воспринимала только опустошающий жар целующих ее губ.
Доминик коснулся губами нежной шеи, потом погладил ее, руки медленно скользили вниз. Ночной воздух освежал обнаженную грудь. Галагер неторопливо расстегивал пуговицы. Надо остановить его, пока не поздно! Эта мысль отчетливо возникла в сознании, на мгновение девушке захотелось закрыться платьем. Но нежные губы оставляли на коже горячий влажный след, Сара поняла, что погибает в огне и сказке.
– Галагер, – выдохнула девушка. Он склонился над ней, коснулся губами трепещущей жилки, а руки неторопливо расстегивали платье. Но вдруг он поднял голову и поправил ее во второй раз:
– Доминик, – хрипло шептал он возле ее рта. Сара приоткрыла губы и потянулась к нему, настойчиво приглашая. Но он не прикоснулся. Тогда девушка приподнялась, в бесстыдном порыве потянулась.
– Доминик, – настойчиво требовал он.
– Доминик, – простонала она и получила в награду нежнейший поцелуй. Его ладони оказались под ней, пальцы ловко развязали пояс платья. Потом он погладил ее шею, раздвинул расстегнутый лиф платья и бретели тонкой миткалевой сорочки. Сара шевельнулась, схватила его за руку, протестуя, но уже не так настойчиво, как раньше.
Доминик наклонился, Сара почувствовала на щеке горячее, влажное дыхание мужчины.
– Давай я сниму платье, Сара.
Нежные слова, подкреплялись страстной хрипотцой голоса и вызывали в девушке трепет. Она хотела, чтобы он снял с нее платье и облизала пересохшие губы. Она не могла отвести от него взгляд и молчала. Вот-вот будут сожжены все мосты. Тогда она отпустила его руку… Он быстро и мягко коснулся губами ее дрожащих губ и снова принялся снимать платье. Она не помогала и не мешала ему, пока он возился, стаскивая его с ее плеч и рук. Ее не отрезвляла ночная прохлада, она даже не чувствовала ее, слишком обжигал зной его рта.
Доминик нежно целовал ключицы, грудь, потом губы добрались до кромки сорочки, под которой розовели нежные соски. Сара смутно слышала, как вырываются из ее горла тихие стоны удовольствия и неописуемой сладостной муки. Она покорно приподнималась, не открывая глаз, когда он, наконец, снял с нее платье. Сквозь тонкую ткань сорочки ощутила, как скользнул по ногам щелк. Потом он обнял ее ноги, приподнял их. Девушка вздрогнула от вожделения, когда его пальцы принялись развязывать банты на туфлях. Затем он вновь принялся целовать высокую грудь, выпирающую из-под тонкой миткалевой сорочки. Сара ощущала сквозь ткань влажный жар его рта, ритмичное посасывание и застонала. Дальше остановиться было совершенно невозможно. Из горла словно бы сами по себе вырывались хриплые сладострастные выкрики. Сара цеплялась за волосы Доминика, выгибалась ему навстречу, прижималась, сгорала от охватившего ее желания. Потом снял сорочку с ее груди, она задрожала от непонятного ей страха, но не воспротивилась. Вожделение пересиливало, оно было гораздо сильнее инстинктивного страха. Ей безумно нравилось, что он раздевает ее, смотрит на нее, ласкает ее и любит…