Тайные страсти Версаля. Людовик XIV и его фаворитки: обжигающая любовь Короля-Солнца, интриги черной королевы и судьба великой Франции
Шрифт:
Отправляясь в очередное плавание, Филипп предупредил свою дочь Маргариту, чтобы она ни в коем случае не уезжала с кем-нибудь из теток к королевскому двору. Кроме этого, отец взял клятву с дочери, что она никогда не поменяет веру. Девочка послушно дала обещания, а потом события понеслись так стремительно, что она толком не осознавала, что происходит.
Сперва ее забрала к себе в гости тетушка Эми, потом отвезла в Париж и передала в руки улыбчивой тете Франсуазе де Ментенон.
Франсуаза, утешая грустную Маргариту, увезла племянницу в Сен-Жерменский дворец. Там на девочку обрушился шквал впечатлений. Роскошно облаченные дамы
На следующий день мадам де Ментенон повела девочку к мессе, и Маргарита потеряла дар речи от восхищения. Из многочисленных церковных окон мягко струился солнечный свет, заливая собой все внутри. Вокруг царила атмосфера торжества и спокойствия, разливалось ангельское пение, от которого по коже бежали мурашки. Впечатление от увиденного было столь сильно, что когда на выходе из церкви Франсуаза спросила племянницу: «Тебе понравилось? Хочешь, ты тоже будешь католичкой?», девочка, забыв все наставления отца, согласилась, поставив лишь пару условий. Она хотела ежедневно наслаждаться церковной музыкой и просила, чтобы ее никогда больше не пороли. Мадам де Ментенон счастливо рассмеялась. Она с удовольствием праздновала легкую победу по обращению своей племянницы в католичку.
Подобный «фокус» Франсуаза уже проворачивала.
За год до этих событий Филипп де Виллет отправил своего четырнадцатилетнего сына Мюрсэ в Париж. Там мальчика встретила мадам де Ментенон и, плотно пообщавшись с племянником, познакомила его с аббатом Гобленом. Церковный служитель сумел убедить не сильно сопротивляющегося юного гугенота в том, что обращение в католическую веру пойдет ему на пользу.
Через три недели плодотворного общения с аббатом и тетушкой Мюрсэ стал католиком. Довольная мадам де Ментенон позаботилась о том, чтобы король оплатил его обучение в академии.
Двоюродный брат Франсуазы Филипп де Виллет был потрясен коварством кузины. После того как она обратила в католичество его дочь Маргариту и сына Мюрсэ, он с женой не имел права забрать к себе детей. По законам того времени родители-еретики не могли воспитывать сами детей-католиков. Франсуаза взяла на себя ответственность за племянников.
Филипп де Виллет сперва обвинял Франсуазу в похищении дочери, а потом смирился. Он не мог долгое время злиться на двоюродную сестру и простил ее. Она в знак примирения позволила ему приехать к ней в королевский дворец и разрешила повидаться с детьми. Они договорились, что будут совместно обсуждать вопросы воспитания Маргариты и Мюрсэ без привязки к религии.
К тому моменту активно шло притеснение гугенотов, и после отмены Нантского эдикта мадам де Ментенон все-таки смогла убедить двоюродного брата, что для него безопасней и лучше будет тоже стать католиком. Он, взвесив все за и против, согласился.
Первое время Маргарита часто плакала, тоскуя по родителям, но со временем мадам де Ментенон сумела заменить ей мать. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, к ней начали свататься женихи. Франсуаза остановила свой выбор на маркизе де Кейлюсе. Он был на семь лет старше ее воспитанницы.
В марте 1686 года тринадцатилетняя Маргарита вышла замуж за маркиза. Мадам де Ментенон с чистой совестью передала ее в руки мужа.
Франсуаза с головой окунулась в благотворительную деятельность. Тайная королева Франции направила свои силы на помощь
В замке Нуази-ле-Сек в Рюэе королева поселила девушек из бедных дворянских семейств и организовала для них программу обучения, которая была значительно шире, чем в монастырях. Чуть позже король приказал построить специальное здание, получившее название институт Сен-Сир.
Людовику казалось, что Франсуаза – как непрочитанная книга. Ему нравилось разговаривать с ней. Мадам де Севинье заметила:
«Разговоры были так длинны, что могли довести всех до галлюцинации… Они длились от шести до десяти часов».
После очередного посещения Версаля мадам де Севинье написала:
«Она ему открыла новую страну, неведомую ему, страну дружбы и непринужденной беседы, не омрачавшейся никакими препирательствами; и всем этим он кажется очарованным».
Версаль утратил звание распутного, но блистательного места и стараниями мадам де Ментенон превратился в центр этикета и нравственности.
Супруги прожили вместе тридцать два года. За это время Франсуаза нажила множество врагов, считающих, что она много вмешивается в дела Франции. Однако Людовик полагал, что никто, кроме него, не имеет решающего права голоса.
– Эта гадина всюду сеет раздор! – жаловалась мужу Лизелотта. – Из-за нее я впала у короля в немилость.
– Да, увы, Людовик все больше прислушивается к ней, – недовольно констатировал Филипп.
Сама же Франсуаза довольно писала:
«Я считаю себя вынужденной из чувства долга, дружбы, которую я питаю к королю, и из настоящего желания вникнуть во все, что его касается, сказать ему правду, избавить его от лести, позволить ему увидеть, что его часто обманывают, что ему дают плохие советы; представьте, как можно огорчать того, кого любишь и кому не хотелось бы не нравиться! Вот что я обязана делать. И я его часто огорчаю, когда он приходит ко мне лишь за тем, чтобы утешиться».
Мадам де Ментенон старалась всем показать, что она вне политики, но учитывая, что все важные решения Людовик принимал, обсуждая их с супругой и получая ее одобрение, придворные и близкие короля не любили Франсуазу. Все видели, как легко исполняются ее просьбы, как ставленники тайной королевы играючи делают карьеру и как король отворачивается от тех, кто плохо ладит с его мадам де Ментенон.
Часть 5
Страсти Версаля