Тайные желания

— Если меня вынудят выйти за этого человека, я никогда, ни за что не позволю ему прикоснуться ко мне…

Ну вот, она все сказала. И любой ценой настоит на своем. И теперь она стояла перед Кортлендом Саммервилом, хрупкая, неподвижная, словно скала, окутанная вуалью, собственной гордостью и стальной решимостью не поддаваться чужой силе.

Он не тот, чьей женой она должна стать. Настоящее чудовище… и ее отец принес дочь в жертву, хотя она не могла видеть так называемого жениха и не желала обращать внимания ни на забитую людьми церковь, ни на терпеливо ожидавшего

священника. Ее не оставляло странное ощущение, что она никак не может очнуться от дурного сна.

Она ненавидела его. И ненавидела Жерара Ленуа, человека, которого любила. Того, кто спокойно стоял рядом и не препятствовал отцу отдать ее Корту. Невероятная, непростительная подлость. Он даже не пытался бороться за нее, и она никак не могла понять почему.

И чувствовала себя так, словно находится одна в этой церкви и рядом нет никого, а человек, который шел вместе с ней по проходу и вручал жениху, — всего лишь посторонний. Незнакомец.

Она слышала слова службы, слышала сильный жесткий голос Корта, повторявшего обеты любить, почитать и заботиться, и сердце ее болезненно забилось.

Неужели она действительно надеялась, что он откажется? Откажется взять ее.

О Господи, забери меня к себе…

Или что Жерар в последнюю минуту придет на помощь и спасет ее?

Жерар… не кто иной, как жалкий трус, готовый пресмыкаться перед богатством и влиянием семьи Корта и волей ее отца, так страстно желавшего этого брака, готового ради этого идти по трупам.

— Дрю Каледон, берешь ли ты Кортленда Саммервила… Она слегка покачнулась. Все так нереально… будто она смотрит пьесу… со стороны… и кто-то другой отвечает священнику…

Этот кто-то выдохнул:

— Беру…

Оживившийся священник громко провозгласил их мужем и женой.

Кто-то повернулся, и святой отец представил новобрачных собравшимся гостям.

Кто-то другой. Кто эта девушка?

Нужно отдать должное Корту, он не сделал попытки поцеловать ее и лишь слегка нахмурился. Хотя выражение его лица оставалось бесстрастным, застывшим, как на картине. Представить невозможно, что он дотронется до нее, хотя по условиям брачного контракта, подписанного отцом и Кортом, он имел полное право овладеть ею. А она была обязана подчиняться.

Высечено на камне. Он может делать с ее жизнью все, что пожелает.

Господи Боже!

Невозможно представить…

Она положила ледяную руку на сгиб его локтя и позволила увести себя из церкви, под палящее солнце, в невыносимую луизианскую жару. Жару, ударившую в лицо, удушливую, непробиваемую, обволакивающую. А еще предстояло выдержать свадебный прием; как бы ни приходилось тяжело, приличия необходимо соблюдать.

Новобрачные терпеливо ждали, стоя на нижней ступеньке паперти, пока подбежавшие соседские девочки усыпали их путь розовыми лепестками.

Ее отец и Корт… тщательно следуют этикету… все, только чтобы заткнуть рты сплетникам и сделать убедительный вид, что свадьба настоящая.

Она медленно шагала вслед за детьми, не поднимая глаз, машинально пересчитывая порхающие лепестки. Гости валом валили за

новобрачными.

Жерар, любовь моя…

Любовь, недостаточно мужественная и сильная, чтобы спасти меня от этого кошмара.

Позади церкви слуги из Уайлдвуда под руководством жены священника воздвигли в саду настоящий свадебный павильон.

Я не хочу этого, не хочу…

Люди, которых она знала с детства, подходили с поздравлениями, радуясь за нее, желая счастья и благоденствия, завидуя чужим страстям. Все обожают любовные истории, но самое главное — благословляют идеальный династический брак.

Разумеется, это одна из причин, почему Корт согласился на предложение отца.

Я этого не забуду. Я всего лишь товар, имеющий определенную цену. Такой же, как мешок риса или хлопковая кипа. Я стою ровно столько, сколько ушло у Корта на то, чтобы заплатить отцовские долги и приобрести половинную долю в Оук-Блаффс, а заодно получить бесплатную экономку, управляющего и любовницу в одном лице, а со временем и наследника.

Но какая от этого прибыль мне?

Необходимость терпеть ласки человека, которого я презираю. Брак, положение и потеря истинной любви.

Неужели я когда-нибудь найду в себе силы простить его? Как он мог использовать подобным образом моего отца?

Корт искоса наблюдал за ней; курсируя между гостями, принимая поздравления, она физически ощущала непроницаемый взгляд этих темных бездонных глаз.

Она взяла себя в руки. Нужно держаться. Ей не хочется ни есть, ни пить, хотя на столах достаточно еды, чтобы кормить весь приход в течение месяца. Что ж, Корт обо всем позаботился. Таковы обычаи. Ожидания каждого должны быть оправданы.

Все, кроме моих.

Она машинально приняла стакан кофе с молоком.

Он потребовал, чтобы свадьба была рано утром. Потом, после приема и завтрака, новобрачным предстояло отправиться в Уайлдвуд, где они проведут две недели в одиночестве, с самым минимальным штатом слуг.

Он распланировал все.

Она наблюдала за ним так же настороженно, как и он за ней. Невозможно отрицать, что Кортленд Саммервил обладает почти военной осанкой, внушительной внешностью и элегантностью манер, способными привлечь любую женщину. Все незамужние особы в приходе готовы были броситься ему на шею и страдали втихомолку, как влюбленные школьницы. Даже сейчас они поглядывали в его сторону, словно еще не осознали, что он уже сделал выбор, и до сих пор питали напрасные надежды на то, что все изменится.

Запретные мысли…

О Боже… Жерар…

Острая боль пронзила сердце. Навсегда разлучиться с Жераром, мягким, милым, добрым Жераром, с его нежными поцелуями и неутомимыми руками. Он знал, как уговаривать, обольщать, когда настаивать, когда ожидать, когда молить…

Не бандит вроде Корта. Настоящий джентльмен, пусть и сделавший себя сам.

И может, именно за это она полюбила Жерара. Он сумел подняться над обстоятельствами, тяжелым трудом заработать богатство, репутацию и славу.