Тайными тропами
Шрифт:
— Потерпи. Будет щипать.
И вылила на спину девчонке пахнущую как самогон жидкость, отчего та зашипела и выгнулась дугой.
В общем, на этом кастинг и закончился. Без слов понятно, что сдержанная профессионалка, даже если и выглядит развязно, предпочтительнее фанатичной стервозны, готовой в угоду сильным мира сего забить до смерти ребёнка.
Глава 6
Лекари и крыши
— Вот такой кабан! Клыки, что моя рука!
Именно этот возглас встретил Аврору, когда она зашла в халумарскую лечебницу. Из-за ночного шума
В помещении очереди ожидала дюжина солдаток, все в одних камизах на голое тело. Да и сама девушка лисьего рода была одета не лучше, разве что поверх нижней рубахи она накинула перевязь со шпагой.
Зайдя, Аврора принюхалась.
Хмельным почти не пахло — солдатки пили не больше кружки лёгкого вина к завтраку. А ещё обильно пахло хлебом, молоком и потом.
От длиннорукой и широкоплечей девки лет тридцати с небольшим, морда которой была обильно разукрашена когтями леопарда или грифона, тянуло дорогой жжёнкой, жареным мясом, порохом и псами, отчего Аврора поморщилась — она не очень любила собак. Терпела, как полагается знати, но не любила. От ещё одной бледной и худощавой девушки, ровесницы Авроры — пахло слабым мёдом, обильными благовониями, свежим молоком и восковыми свечами. Если она из церковных, то худоба неудивительна — в храмах хорошо кушают только настоятельницы и приближённые к ним особы, а простые монашки и так зачастую недоедают, так ещё и постятся, несмотря на тяжкую и грубую работу от зори до зори, а то и дольше — при свечах.
Солдатки шумно играли в халумарские кости. На большой резной доске отмечен путь. Кто первый доберётся до конца пути, тот и выиграл. А на кону стояла исключительно медная мелочь. И даже можно решить, что они совсем бедные, но всё же думается, им попросту не дозволяли делать большие ставки. Что значит, держат в крепком кулаке.
— Следующая, — раздался голос из покоев целителей, и охотница со шрамами быстро ткнула пальцем в одну из наёмниц. — Иди, — проронила женщина, тем самым дав понять, что главная здесь именно она. Сама же осталась дальше тянуть свой рассказ рядом с монашкой:
— Девки гонят кабана на меня. Собаки лают. Я пищу от восторга, как с мужиком на сеновале. А кабан, как завизжит, и на меня. Я за дерево, и в руках только копьё, а он бок подставил, и я меж рёбер! А он, бездна его побери, живой и вертлявый, да так повернётся, что древко с хрустом, с щепками в разные стороны и пополам. Пришлось за нож хвататься. А у него этих ножей из спины торчит уже числом шесть.
Аврора повернула голову и снова принюхалась. В углу же сидела, забившись и глядя на мир колючим взглядом, девчонка, только входящая в сок, и пахла она странно — вроде бы и хлебом, и потом, и даже дымом, но было ещё что-то другое.
А ещё от девчонки тянуло колдовской силой. Но зверь внутри Авроры не чуял в той силе подвоха и лишь принюхивался к ведьме, проявляя любопытство.
«Да! Именно! — озарило Аврору, — девчонка пахла редкими зельями и травами, как ведьма».
— Следующий! — раздался клич целителей, и рыжая дворянка направилась к покоям лекаря, а когда одна из солдаток попыталась пролезть вперёд, схватила за косу.
— Куда прёшь, гиена блохастая?! Ослепла, что ли?! — проорала
Весь отряд тут же вскочил, ожидая команды, как обученные охоте собаки.
А взгляд рыжей скосился на главную. Но заговорила не эта со шрамом, а худая девица, пахнущая свечами и мёдом. Она растерянно захлопала глазами, торопливо осенила дерзкую лисицу знаком Тауриссы, словно прощая за дерзость, и полюбопытствовала:
— Должно быть, ты — Аврора?
Рыжая неспешно кивнула.
Медовая снова обречённо вздохнула:
— Господин барон обмолвился, что ты будешь его сопровождать.
— Пускай идёт, — небрежно махнула рукой охотница, осаждая свою свору. И при этом уткнула азартный взор в рыжую, оценивая, словно промыслового зверя, встреченного на лесной тропе — справится иль нет. А потом вальяжно вытянула ногу и прислонилась к стене. Значит, решила, что сладит. Но ошибается — не по зубам ей древний род да Вульпа, и если суждено быть дуэли, значит дуэль.
Аврора оттолкнула от себя схваченную за волосы солдатку, отчего та чуть не упала, споткнувшись о ноги товарок, а затем гордо вскинула подбородок и зашла внутрь покоев.
— Ржавая мужнявая коротышка, — донеслось до острого слуха девушки через дверь, и зловредный голос наверняка принадлежал той солдатке, которую Аврора хватала за волосы. Мало хватала. Надо было вообще вырвать с корнем, как морковку из грядки.
Аврора зло выругалась, быстро развернулась и дёрнула за ручку, готовая забить клинок в эту вонючую глотку, но на ручке загорелась красная искра, и дверь совершенно не хотела поддаваться.
— Бездна! — рыкнула девушка, а потом услышала тихий мужской голос за спиной.
— Госпожа, если вы не возьмёте себя в руки, я донесу о вашем поведении господину барону, и он разорвёт с вами договор.
Аврора вновь повернулась и упёрлась взором в говорившего. Им оказался халумарский целитель, одетый в белые-пребелые одежды и сидящий за дорогим столом. И целитель глядел на баронетту да Вульпа спокойным и даже холодным взглядом, от которого захотелось поёжиться, как от попавших за ворот капель осеннего дождя.
Девушка поджала губы и сделала быстрый недовольный вздох, но спорить не стала, ибо рекомендательные письма нужны были ей очень-преочень. Впрочем, гнев быстро прошёл, и Аврора позволила себе удивиться обстановке. Красота. Тишина. Чистота. Все стены крашены в салатовый цвет. И на столе разложены портреты с именами. Да такие, что лучшие художницы королевства, если бы увидели, удавились бы от зависти — каждый волосок на месте, и глаза как живые. И когда только успели?
— Раздевайтесь, — негромко проговорил полупризрак и достал небольшую книжицу.
Взяв портрет Авроры, лекарь вложил его в книжицу, подписал.
А рыжая недолго думая, скинула с себя камизу, оставшись в одёже младенца, то есть ни в чём, и перехватила левой рукой ножны со шпагой. Лекарь придирчиво осмотрел. А что? Авроре не жалко, пусть любуется.
Но лекарь вместо любований велел сесть и постукал мягким молотком по коленям, отчего ноги подёргивались, будто обрели волю.
— Забавно, — усмехнулся призрак и добавил непонятные слова на своём языке, в коих чувствовался сарказм: — Метр восемьдесят и коротышка.