Тайными тропами
Шрифт:
— Занятно, — пробормотал под самый нос баронет и убрал вещь в сумку, а после пододвинул взятый из кучки на столе кипятильник: — Ваша милость, а это что?
Дмитрий глянул на электроприбор, однако его пришлось отложить без долгих рассказов, ограничившись тем, что это такая мешалка для воды.
На очереди оказалась банка газировки, и с ней было достаточно легко, вот только баронет категорически отказался понимать, что сосуд по факту одноразовый. Буквально зубами и мозгами скрипел, когда Дмитрий пояснял, что после опорожнения
Затем же настало время банковской карты. Капитан хотел уже молча отложить вещь в сторону к батарейкам и кипятильнику, но баронет прищурился и выдал:
— Ваша милость, я слышал, это халумарские деньги.
И здесь Дмитрий понял, что отвертеться не получится, и сделал большой глоток вина. И даже почесал в затылке, размышляя и вспоминая пособия по прогрессорству.
— Ты где это украл? — пробурчала Аврора.
— Не надо на меня лить грязь клеветы и пачкать моё доброе имя! — громко возмутился Максимилиан, встав со стула. — Я ничего не крал! Мне подарили.
Надутый баронет очень натурально изображал обиду. Он сел, подставил руки под подбородок и приготовился внимательно слушать Дмитрия, делая вид, что сестры здесь нет.
Дмитрий вздохнул и заговорил:
— Это не сами деньги. Это такая долговая расписка. Банк… вам знакомо слово банк?
Максимилиан покачал головой и продолжил внимать словам.
— Думаю, уместнее тогда сказать, казна богатой и влиятельной особы.
Баронет кивнул, давая понять, что уяснил, и Дмитрий продолжил:
— Вы отдаёте золото и серебро в эту казну, где их число записывается в грамоты. И вот эта штучка запоминает, сколько ваших монет в казне. А потом, когда вы хотите за что-то заплатить, запоминает, сколько вы заплатили, и казначей узнает и вносит в грамоту изменения, перекладывая серебро из кучки в кучку, или отправляет сундук с золотом тому, кому вы обещали заплатить.
Баронет немного подумал, а потом покачал головой.
— Ваша милость, я весьма часто пользуюсь долговыми книгами у различных торговцев и менял, но не имею никого желания нести своё золото, заработанное долгим честным трудом, решительным образом никому, — проговорил он.
— Ну, вы же, например, доверяете герцогине да Айрис, — предложил вариант капитан.
— Я доверяю налоги, армию и власть, а золото — нет. Сегодня у власти одна королева, но завтра она умрёт, а другая скажет, что никакого золота не видела. Нет и ещё раз нет. Золото я не отдам.
— Ну, тогда гильдия магов.
— Уж точно не этим канальям, — усмехнулся баронет. — Я им даже ломаный медяк не понесу.
— Я бы тоже не отдала деньги магам, — проронила Аврора и медленно положила раскрытую ладонь рядом с рукой братца.
Тот глянул на руку сестры и отвернулся.
— Хорошо, я беру оскорбление назад. В этот раз ты ничего не крал, —
Баронет закатил глаза, осмотрел комнату и лишь через минуту высказался:
— Иглоноса. Я хочу сочного-сочного иглоноса в тушёной капусте и залитого лимонным вином.
— Будем в Галлипосе, куплю.
— Хорошо, — до сих пор негодуя, произнёс баронет, но всё же опустил свою руку на ладонь младшей сестрёнки и победно улыбнулся. А через мгновение совсем уж расплылся в хитрой улыбке и посмотрел на Дмитрия:
— Орден, ваша милость. Если Орден захочет подобные волшебные расписки, то подумаю и даже не сразу скажу нет. Однако, сдаётся мне, ни один казначей не станет удружать себя той горсткой монет, что у меня есть, ибо их слишком мало, чтоб удостоить вниманием и уделять силы и время. Вот богатые купчихи, с десятками галер и большими обозами в сотню волов, графини или же герцогини с целыми городами — вот они достойны внимания. Но у богатых есть своя казна. Как и деньги на её охрану. И я даже не буду спрашивать, как вещица способна запомнить мои монеты. А тем более, понимает, кому я должен.
Капитан замолчал и снова приложился к кубку с прохладным некрепким вином. По столу и яствам медленно ползли двойные тени Небесной Пары, готовой скрыться за горизонтом. За окном чирикали поздние ласточки и воробьи, заливисто пели соловьи и древесные лягушки. Начинали тонко пищать первые летучие мыши. Вдали протяжно мычали вернувшиеся с лугов коровы, отягощённые полным молока выменем и ждущие, что их подоят.
Прогуливающие жалование солдатки продолжали тянуть похабные песни.
На городишко неспешно надвигалась ночь.
— Иди и живее принеси кувшин тёплой воды и пустую кадку, — проговорила Аврора и торопливо вытолкала служанку-ведьму из комнаты. Та даже на ощупь костлявая, как обглоданная гиенами коза. Когда ладони упёрлись в спину, сквозь одежду чувствовались лопатки и позвоночник.
После долгого застолья разошлись. Братец был сильно пьян, ибо позволил слабости возобладать над собой, и вино победило. И сейчас Максимилиан уже спал в комнате, расположенной по соседству с племянником барона. А что до Авроры, то её пронять теми тремя кубками слабого винца — что черепаху щекотать.
Девушка поставила плошку со свечой на край длинной лавки, на которой обычно спят слуги. Слабый огонёк дрожал от сквозняка, словно продрог, но тьму разгонял, в отличие от небольшого, больше похожего на бойницу окошка, прикрытого сейчас ставнями простенькой работы — без резьбы и краски.
— Не только ты, Ми-Ми, в той лавке покупки делал, — пробурчала под нос Аврора и достала из своей сумки зачаруньку от беременности и длинный халумарский пояс из очень красивой ткани цвета перезрелой вишни. И соткан так, что стоит упасть на него свету с разных сторон, и узоры проступали разные.