Тайный агент Господа
Шрифт:
— Он самый. Кардинал — человек жесткий и умный. Будем надеяться, он поможет нам с описанием. Не упоминайте имени нашего подозреваемого. Интересно, узнал ли его кардинал?
Паола кивнула и вновь присоединилась к Данте.
— Что, закончили секретное совещание, салаги?
Диканти решила проигнорировать ехидную реплику.
— Отец Фаулер рекомендовал мне сохранять спокойствие, и я думаю последовать его совету.
Данте недоверчиво посмотрел на нее, удивленный ее смирением. Воистину эта
— Очень мудро с вашей стороны, ispettora.
— Nos abbiamo dato nella croce[68], верно, Данте?
— Это одна из точек зрения. Другая же заключается в том, чтобы признать, что вы гостья в чужом государстве. Сегодня утром вы диктовали условия. Теперь наша очередь. Ничего личного.
Паола сделала глубокий вдох.
— Ладно, Данте. Мне нужно поговорить с кардиналом Шоу.
— Он у себя в номере. Восстанавливает силы после пережитого. У него стресс. Просьба отклоняется.
— Суперинтендант, один-единственный раз пойдите мне навстречу! Возможно, благодаря этому мы схватим убийцу.
Агент покрутил головой, с хрустом поворачивая бычью шею — сначала направо, потом налево: он размышлял.
— Договорились, ispettora. С маленьким условием.
— Каким же?
— Вы скажете волшебное слово.
— Идите в задницу.
Паола развернулась и встретила укоризненный взгляд Фаулера, который слушал разговор, стоя поодаль. Она снова повернулась к Данте:
— Пожалуйста!..
— Пожалуйста что, ispettora?
Паршивый негодяй наслаждался ее унижением! Ну ничего, пусть подавится.
— Пожалуйста, суперинтендант Данте, позвольте мне поговорить с кардиналом Шоу.
Данте широко улыбнулся. Он чувствовал себя на коне. Внезапно его улыбка потускнела, он нахмурился:
— Пять минут и пять вопросов. Не больше. Я тоже многое ставлю на карту, Диканти.
Два агента Vigilanza, оба в черных костюмах и при галстуках, вышли из лифта и встали на посту у двери номера пятьдесят семь, где лежало тело последней жертвы Кароского. Им было приказано охранять вход до приезда техника ОИНП. Диканти решила не терять времени даром и опросить пока единственного свидетеля.
— Где комната Шоу?
Оказалось, на том же этаже. Данте проводил их к сорок второму номеру, последнему перед выходом на служебную лестницу. Суперинтендант деликатно, двумя пальцами, стукнул в дверь.
Им открыла сестра Элена. Она больше не улыбалась. Когда она увидела всю команду, на ее лице отразилось облегчение.
— Ой, хорошо хоть вы не пострадали! Я знаю, что вы погнались за ним, за этим безумным. Успели его схватить?
— К несчастью, нет, сестра, — ответила Паола. — Мы предполагаем, что он скрылся через кухню.
— Ох, Боже мой, через продовольственный ход? Святая Мадонна дель Оливо,
— Сестра, разве не вы сказали, что в здании лишь одна дверь?
— Одна и есть, парадная! А то не дверь. То служебные ворота. Они большие и открываются специальным ключом.
Паола заподозрила, что они с сестрой Эленой изъясняются на разных языках. Во всяком случае, значения существительных та воспринимала чересчур буквально.
— Уби… Грабитель мог оттуда пробраться в дом, сестра?
Монахиня покачала головой:
— Ключ есть лишь у сестры-экономки и у меня. А она говорит только по-польски, как и многие сестры, которые работают на кухне.
Криминолог сделала вывод, что женщина, открывшая по просьбе Данте дверь на кухне, скорее всего и была сестрой-экономкой. Всего два ключа. Тайна ничуть не прояснилась, напротив, все запуталось еще больше.
— Можно пройти к кардиналу?
Сестра Элена энергично затрясла головой:
— Невозможно, dottora. Он… как это говорят? Zdenerwowany… нервничает.
— На одну минуту, — подал голос Данте.
Монахиня помрачнела:
— Zaden. Нет и нет.
Отвечая отказом, сестра испытывала неловкость и заслонялась родным языком как щитом. Монахиня уже закрывала дверь, когда Фаулер сунул ногу в проем, помешав захлопнуть ее окончательно. Он обратился к женщине, запинаясь и с трудом подбирая слова:
— Sprawia'cprzyjemno's, potrzebujemy 'zeby widzie'ckardynalny Shaw, siostra Helena.
Монахиня вытаращила на него глаза.
— Wasz jezyk polski nie jest dobry[69].
— Знаю. Мне следует чаще навещать вашу прекрасную страну. Я не бывал там с тех пор, как возникла «Солидарность»[70].
Монахиня, насупившись, качнула головой, но было очевидно, что священник завоевал ее расположение. Она неохотно распахнула дверь настежь и посторонилась.
— И давно вы выучили польский? — шепотом полюбопытствовала Паола, переступая порог.
— Не могу похвастаться, что знаю его в совершенстве, dottora. Так, чуть-чуть. Как известно, путешествия расширяют кругозор.
Диканти не утерпела и метнула в его сторону удивленный взгляд. В следующее мгновение она полностью сосредоточила внимание на человеке, который лежал, вытянувшись на кровати. Опущенные жалюзи почти не пропускали солнечный свет в комнату. На лбу кардинала Шоу красовался то ли мокрый платок, то ли полотенце — в полумраке различить было трудно. Когда детективы приблизились к изножию кровати, «пурпуроносец», засопев, приподнялся на локте, и компресс съехал набок. Это был мужчина с крупными, грубыми чертами лица, весьма солидной комплекции. Волосы, совершенно седые, слежались над челом, там, где их прижало полотенце.