Тайный дневник да Винчи
Шрифт:
— Несколько дней, пожалуй. Да, неделя. Мы успеем, — сказал Леонардо, поглаживая бороду. Его осенила превосходная идея. Разносторонне одаренный человек, он мог одолеть гениальную, почти совершенную оборону крепости, плод его изощренного ума, призвав на помощь другие свои таланты.
— И как вы думаете это осуществить, маэстро? — поинтересовался капитан. Гордость военного была уязвлена, и в то же время он горел желанием узнать замысел Леонардо.
— Лучше я вам нарисую…
Божественный взял угольный карандаш, лист бумаги и нанес первые штрихи. Уверенной рукой художника он изобразил некую фигуру, напоминавшую человеческую, но довольно-таки
— Это костюм моего изобретения, — пояснил Леонардо заинтригованным слушателям. — Непроницаемый костюм позволяет ходить под водой и дышать, как на поверхности земли.
Все трое издали новый возглас удивления, более громкий и долгий. Боттичелли даже подался назад, словно увидев привидение.
— В нем, — продолжал Леонардо, — можно переправиться через канал под водой, а затем пробраться в крепость по водостокам, не привлекая внимания стражников, тайно и незаметно. Правда, предстоит еще немало сделать, например, изготовить достаточно длинные дыхательные трубки, не говоря о необходимом количестве костюмов. Но я уверен, это выполнимо. Но лишь в том случае, если мы вернемся во Флоренцию и примемся за работу немедленно.
— Само время против нас, — промолвил Боттичелли и поджал губы.
— Да, друг мой, да, — согласился Леонардо.
11
Париж, 2004 год
Необъяснимое, но пронзительное предчувствие встречи с чем-то таинственным вновь нахлынуло на Каталину. Толстый адвокат выжидательно смотрел на нее.
— Что вы имеете в виду, утверждая, будто не можете открыть конверты? — требовательно спросила она д’Аллена.
— Только то, что сказал, уважаемая сеньорита. Согласно воле вашего деда, я имею право доступа только к содержимому незапечатанного конверта. Так что держите.
Адвокат вручил Каталине два конверта с сургучными печатями. Он отдал их с явным и необъяснимым облегчением.
— Они легкие, — заметила Каталина, прикинув их вес на руке.
— Да.
— И вы даже не догадываетесь об их содержании?
— Нет.
Наверное, адвокату надоело давать все время лаконичные ответы, и он добавил:
— В середине семидесятых, а точнее в конце 1976 года, ваш дед изменил завещание. Он добавил отдельный пункт относительно передачи вам собственности в Жизоре и некоторой суммы денег, как я уже говорил ранее. А кроме… э-э…
Д’Аллен умолк в нерешительности. Ему было неловко говорить о том, что последовало дальше. Он посмотрел на Каталину, и в его глазах она различила нечто, похожее на внезапную усталость или скорее печаль. Он раздумывал, стоит ли рассказывать внучке старого друга и клиента историю, способную, возможно, причинить ей боль.
— Пожалуйста, продолжайте.
— Хорошо. Хорошо, — повторил он, словно собираясь с духом. — Ваш дед дал мне два запечатанных сургучом конверта в тот же день, когда включил в завещание дополнительное распоряжение в вашу пользу. И сначала он не дал никаких указаний… ммм… по поводу условий хранения писем. Но спустя несколько лет все изменилось. Вероятно, вы знаете, в конце жизни вашему дедушке пришлось нелегко… его рассудок омрачился, вот более точное выражение. Воистину было невыносимо смотреть, как стремительно гибнет человек, наделенный таким умом и способностями. Он стал вести себя более чем странно и совершал
Каталина ни на минуту не усомнилась в его словах. Ее тронула преданность пожилого человека, неукоснительно и самоотверженно выполнявшего вздорное поручение, порожденное разумом, который он считал больным.
— И где же вы прятали конверты?
Д’Аллен улыбнулся — хорошее настроение постепенно возвращалось к нему — и сказал:
— Старому адвокату с большим опытом за плечами, вроде меня, известны кое-какие хитрости. Порой они оказываются весьма полезными. Я полагаю неуместным объяснять суть подобных грязных уловок такой очаровательной молодой женщине.
— Позвольте, я догадаюсь: они угрожают моему целомудрию, верно?
— Да-да. Вот именно.
— Хорошо, поверю вам на слово, но взамен вы должны ответить мне на один вопрос.
— Пожалуй, справедливо.
— Никто не совершал попытки украсть конверты в тот период, когда дедушка уже изменил завещание, или, возможно, после его смерти?
— Нет, — твердо ответил д’Аллен.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Я спрашиваю из чистого любопытства. Просто не могу удержаться от вопросов, приходящих мне в голову. У меня с детства такая привычка. Поэтому я и стала журналисткой.
— Не сомневаюсь, прекрасной журналисткой, — любезно заметил д’Аллен в своей добродушной манере. — Итак, время пришло. Секрет хранился двадцать три года, дожидаясь сегодняшнего дня, когда вам исполнилось тридцать три.
Чем бы ни объяснялась загадочная таинственность, безумием деда или иной причиной, но Каталина помимо воли испытывала жгучий интерес.
— Тридцать три года — возраст Христа. Вы обратили внимание на совпадение? — спросила она.
Адвокат не знал, чем вызван подобный вопрос — как и сама Каталина, впрочем, — но он все-таки ответил:
— В действительности Христос умер в тридцать три года. Вне всяких сомнений, раньше ему исполнилось и тридцать два, и тридцать один, и тридцать…
— Вот и я думаю так же, — со вздохом откликнулась Каталина, не спускавшая глаз с конвертов. — Давайте заглянем в них.
— Подождите минутку, прошу вас.
Не добавив больше ни слова, адвокат встал. Он уже шел к двери, когда молодая женщина сообразила, что он намерен сделать.
— Вам необязательно уходить.