Тайный дневник Розовой Гвоздики
Шрифт:
— Ну, так как? — надменно спросил Ричард, расправляя кружевные манжеты.
Амели чуть не плакала. Разве мужчина вправе пользоваться чужой слабостью?
— Как вы смеете судить человека, которого совсем не знаете?!
Мисс Балькур отпрянула от Селвика, будто у него внезапно нашли сифилис, и вернулась к иллюминатору.
Наконец-то Ричарда оставили в покое. Разве не этого он добивался? Селвик пересел на диванчик в дальнем конце каюты и стал читать свежие депеши из министерства обороны. Разложив страницы на коленях,
Глава 5
«Какое право она имеет — бам! — меня судить? Эта девчонка даже не знает, о чем говорит! — Бам! Ричард ударил по жесткой диванной подушке, пытаясь придать ей более удобную форму. — И почему это так меня волнует? Да мне все равно, что она думает».
Селвик снова ударил по подушке. Он прекрасно понимал, что, сколько ни колоти диванный валик, все равно ничего не добьешься, но уж очень хотелось дать выход эмоциям! Жаль, что нельзя треснуть саму девицу…
После перебранки с Амели Ричард отсиживался на своей стороне каюты, будто по щербатому деревянному полу проходила демаркационная линия. Когда на место серого сумрака пришла темнота, мисс Гвен настояла на том, чтобы в центре каюты соорудить настоящий барьер.
— Я не намерена спать в присутствии лица противоположного пола, — заявила она и пошла выбивать у капитана запасной парус.
Однако с этим ничего не вышло, и не желавшая отступать компаньонка соорудила вполне сносную перегородку из плаща Ричарда и накидок Амели, Джейн и своей собственной.
К сожалению, даже это происшествие не помогло стереть из воображения Селвика разгневанное лицо Амели.
Молодой лорд снова начал тузить подушку. Итак, девица упрекает его в том, что он якшается с французами. Ну, ему не привыкать. Старый Фэлконстоун был не единственным, кто считал его предателем. За последние несколько лет Ричард сталкивался с неодобрением в самых различных проявлениях: от ехидного шипения за спиной до громких оскорблений, брошенных в лицо. По сравнению с тем, что он выслушал от вдовствующей герцогини Давейл на балу у Олсуорси, в словах Амели не было ничего страшного.
Но ведь после встречи с герцогиней он не ворочался целую ночь без сна, терзая подушку.
«Ты настоящий идиот!» — думал он. Нужно радоваться, что так легко избавился от назойливой компании жеманной девицы. Обычно, чтобы отделаться от навязчивых дебютанток, приходилось выкладывать все свое мастерство. Однако следует отдать ей должное, Амели не была ни назойливой, ни жеманной. Она его запугивала, проклинала, даже плакала, все, что угодно, но только не жеманничала.
Надо же, даже Геродота читала в оригинале! Интересно, а пьесы Софокла ей нравятся? Ричард решительно подавил зарождающийся интерес. Сколько бы классиков ни прочитала Амели де Балькур, она и ей подобные
Нет, он не будет об этом вспоминать, слишком больно…
Так или иначе, меньше всего в Париже ему нужна дебютантка, которая будет путаться под ногами, пока Селвик выведывает планы Бонапарта. Сколько лет он ждал этого задания! О том, что Наполеон рано или поздно попытается захватить Англию, знали все, тем более что непокоренных стран оставалось все меньше. Италия, Нидерланды, Австрия, Испания одна за другой склонялись перед узурпатором. Англию спасало только наличие Ла-Манша, но разве стоит на это уповать? Для такого тактика, как Наполеон, Ла-Манш всего лишь огромный ров!
Вот только жаль, что они не поладили с Амели Балькур…
Неужели это чувство вины не дает спать? Следует признать, вел он себя отвратительно… А еще хуже оттого, что эта девица во всем права. Слишком наивна, самодовольна, но совершенно права. Видит Бог, на ее месте он сделал бы и сказал то же самое! Естественно, гораздо более логично и менее эмоционально!
Черт побери, на что он тратит время? Англию по-прежнему нужно спасать, а если он не выспится, то спасать придется его самого. Ричард натянул покрывало на самые уши и приготовился ко сну.
К сожалению, покрывало было таким же тонким, как и подушки. Зато сквозь невесомую ткань был слышен шорох легких шагов. Это могла быть только Амели. Ни компаньонка, ни Джейн не стали бы бродить среди ночи. Откинув покрывало, сильно пахнувшее предыдущим пассажиром (очевидно, не большим любителем мыться), Ричард услышал глухой звук, а потом приглушенный крик. Наверное, Амели споткнулась и ушибла палец, потому что звук шагов зазвучал по-иному — теперь девушка хромала. Губы Селвика растянулись в усмешке.
Однако когда полуночница выскользнула из каюты, осторожно притворив за собой дверь, ухмыляться расхотелось, и Ричард резко сел. Неужели малолетняя идиотка не понимает, что на палубе может поджидать пьяный матрос? Тихо выругавшись, Селвик соскочил с диванчика.
Стоп! Зачем он идет за этой Амели? Ричард так и застыл в шаге от двери. Он ведь не должен о ней беспокоиться! Разве она не дала понять, что не желает иметь с ним ничего общего? И очень кстати, потому что ему это общение нужно меньше всего. Пусть сама о себе заботится!
Ричард бросился ничком на диван и стукнулся головой о стенку. Больно! Наверное, все дело в шишке, по крайней мере Селвик предпочитал думать именно так, но пока он растирал ноющий затылок, воображение рисовало страшные картинки: Амели одна на палубе, вот она засмотрелась на яркую звезду, поскользнулась и упала в бурное море. А вот к ней приближается пьяный матрос и загоняет в угол, где никто не услышит ее криков…
Одним прыжком Ричард вскочил с дивана, раскрыл дверь и вылетел в коридор.