Тайный дневник Розовой Гвоздики
Шрифт:
Еще одно небольшое дельце, и Ричард вернется домой и примет холодный душ. Отсчитав нужное количество окон, он нашел то, что искал. Темные окна зашторены, значит, путь свободен. Кровожадно ухмыльнувшись, Селвик молниеносно залез на подоконник. «Здесь мы уже были», — подумал Ричард, спрыгивая на низенький пуфик. Вот только не хватает спрятавшейся под столом Амели.
По крайней мере он очень на это надеялся.
Для пущей уверенности, а с мисс Балькур Амели нельзя быть уверенным ни в чем, Селвик заглянул под стол. Никого.
А вот и глобус, в целости и сохранности. Теперь делаем то же самое, что и вчера. Находим две небольшие шишечки: одну на экваторе, другую на северном полюсе — и нажимаем одновременно. Вот и весь секрет. Ричард улыбнулся, глядя на раскрывшиеся половинки глобуса.
Однако улыбаться тут же расхотелось. Какого черта! Селвик так лихорадочно шарил в раскрывшемся тайнике, что больно стукнулся носом о побережье Австралии. Боясь, что пойдет кровь, Селвик поспешно соединил половинки глобуса.
Кто-то оказался проворнее, чем он!
Глава 25
После уютной квартиры миссис Селвик-Олдерли моя собственная казалась сущей норой, причем кроличьей, а не хоббитской.
На лестнице снова не было света, так что синий ковролин ступенек и индиговые стены казались еще мрачнее, чем обычно. Ловко удерживая в одной руке стакан с шоколадным капуччино и небольшой сверток, я быстро спустилась по лестнице. Нужно напомнить хозяину, чтобы вкрутил лампочки, пока кто-то (например, я) не сломал себе шею. С третьей попытки попав ключом в замочную скважину, я вошла в свою квартирку и стала шарить по стене в поисках выключателя.
Обычная съемная квартира с мебелью: прихожая, к которой прилепилась кухня, крошечная ванная и прямоугольная комнатка — спальня, гостиная и кабинет одновременно. Кремовые обои, занавески в цветочек и большой тосканский пейзаж — заботливый хозяин старался поднять настроение своим постояльцам. Только вот с пейзажем он явно промахнулся: итальянское солнце выгодно отличалось от серой мглы, льющейся в похожее на щель окно.
Так, кофе на столик, драгоценный сверток на кровать, а теперь можно снять сапожки. На левом заело «молнию», значит, придется прибегать к грубой силе. Я как следует дернула и услышала характерный треск, знакомый каждой любительнице капроновых чулок.
При обычных обстоятельствах я бы расстроилась — эта пара чулок была последней и очень дорогой, но сегодня все иначе. Подзарядившись капуччино, мое сознание стало проигрывать сцены из спектакля, разыгравшегося вчера на кухне миссис Селвик-Олдерли. Если честно, то остаток минувшей ночи я только об одном и думала…
Изо всех сил стараясь сосредоточиться на письмах Амели, я то и дело ловила себя на том, что, отложив пожелтевший листочек, смотрю в потолок, пытаясь сочинить остроумный ответ номер пятьсот двадцать пять, которым можно сразить Селвика. Естественно, после драки кулаками не
И это в лучшем случае, ведь для мужчины пришедшая в спальню девушка неизменно означает приглашение.
Сегодня, появившись на кухне в семь утра, Колина я не застала, зато увидела миссис Селвик-Олдерли, которая пила кофе и читала «Дейли телеграф».
Не знаю, какое из чувств было сильнее: разочарование или облегчение. Разочарование, потому что не удастся блеснуть остроумием и сразить Колина приготовленным вчера монологом. Зато в семь утра красавицей меня не назовешь, отсюда и облегчение.
Отложив газету, миссис Селвик-Олдерли лучезарно улыбнулась и спросила, как я выспалась. На завтрак мне предложили чай и горячие тосты. Чаю я обрадовалась, а вот от тостов воздержалась, равно как и от комментариев по поводу ночной стычки с золотым племянником. Заинтересуют ли хозяйку две перепачканные шоколадом чашки? Но либо она не заглядывала в раковину, либо была слишком тактична, либо в этом доме принято пить шоколад по ночам.
А может, меня вообще не воспринимают всерьез.
Чай я заглотила в рекордно короткие сроки.
— Ну и как вам наш маленький архив? — поинтересовалась тетя Арабелла, дав мне ровно две секунды, чтобы остудить обожженное небо.
— Просто невероятно! — честно сказала я. — Огромное спасибо, что разрешили им воспользоваться. Вот только…
— Что?
— Колин… То есть ваш племянник… — Черт побери, миссис Селвик-Олдерли и без меня знает, что Колин — ее племянник. Придется начать снова. — Почему он не хочет, чтобы я читала эти письма?
Хозяйка задумчиво посмотрела на передовицу «Дейли телеграф».
— Колин слишком серьезно относится к охране наших семейных ценностей. Лучше скажите, что вы думаете о Розовой Гвоздике?
— Пока мне встретился лишь Пурпурная Горечавка. Я прочитала где-то половину всех писем. Не сразу привыкла к почерку…
— Да, почерк у Амели ужасный! По-вашему, кто может оказаться Розовой Гвоздикой?
— Майлс Доррингтон, — проговорила я, внимательно следя за реакцией миссис Селвик-Олдерли, но ее лицо осталось непроницаемо-спокойным.
— Почему Майлс? — спросила тетя Арабелла, намазывая тост мармеладом.
— Первое упоминание о Розовой Гвоздике относится к концу апреля 1803 года. Майлс поддерживал постоянную связь с Ричардом и прекрасно знал обо всем, что происходит в Париже. У него был доступ к секретной информации министерства обороны, а еще, — я приготовилась выложить последнее доказательство, — Доррингтон был в Париже в конце апреля.
— Откуда вы знаете, если прочитали только половину?
— Остальные я просто пролистала и увидела его подпись на письме, датированном тридцатым апреля. Значит, он был в нужном месте в нужное время.