Тайный гонец
Шрифт:
Чистит Ива окуней. Сам нет-нет да и поглядывает на своего незваного и непрошеного помощника.
Тот натаскал сухих веток. Снял с пояса дорогой нож. Вырезал две рогатки. Забил их в землю. Наладил перекладину. Разжёг костёр. И, набрав воды в котелок, над костром котелок подвесил.
Закипела уха, приманивая вкусным запахом.
Стал Ива поглядывать в сторону, откуда должен был прийти дед Макарий.
Угадал незнакомец, кого ждёт Ива. Спросил:
— Дед твой не шибко сердитый?
— Тебя прогнать? — засмеялся Ива. — Коли ты нас не тронешь, на том спасибо!
— Чего ж я вас должен трогать?
— Нас завсегда такие, как ты, гоняют. А то и прибить норовят. «Чего, мол, тут шатаетесь? Высматриваете, что плохо лежит?»
Поднялся незнакомец. Нацепил саблю. Иве прямо в глаза глянул:
— А если бы таким по шапке, поди, рад был бы, а?
Струхнул Ива — ишь чего допытывается!
Хотел стрекача дать, да услышал шаги, которые узнал сразу.
— Деда, сюда иди! Я тут! — закричал на радостях.
Глава 2. Разговор у костра
Подошёл дед Макарий. Не подал виду, что удивился незнакомцу.
Поклонился не больно низко:
— Здравствуй, государь!
— И ты здоров будь, — отозвался тот и улыбнулся. — Малый твой добрую ушицу сварил. Коли позволишь, отведаю.
Сощурился дед Макарий, разглядывая гостя. Росту высокого. В плечах широк. Сабля в серебре, переливается драгоценными камнями.
— Ежели не шутишь, садись, — ответил.
— Какие шутки. С утра во рту маковой росинки не было.
— Еда-то наша не барская. Небось такого есть не приходилось.
Незнакомец усмехнулся:
— Всякое бывало.
— Коли так — сделай милость.
Снял Ива котелок с костра. Дед Макарий вынул из сумки хлеб. Сели все трое вокруг котелка.
Дед Макарий отхлебнул первую ложку. Да ним — гость с Ивой.
— По вкусу ли наша ушица?
Не вытерпел Ива:
— Так он её сам сварил!
Не донёс дед Макарий второй ложки до рта.
— Провалиться мне на месте! — поклялся Ива. — Рыбу, верно, я наловил и почистил. А остальное всё он: и натаскал хворост, и рогатки сделал, и сварил уху.
Ничего не сказал дед Макарий. Только ещё пристальнее стал поглядывать на незнакомца.
Мал на троих оказался котелок ухи. Враз опорожнили. Облизал Ива ложку.
Незнакомец посочувствовал:
— Истинно говорят: нежданный гость — хуже татарина. Как с ушицей-то я помог. Поди, голоден пуще прежнего?
— Куда больше? Во, полно!
Ива для убедительности рубаху задрал и по голому животу похлопал.
— Счастлив ты, брат. А я не наелся. Разгреби-ка угли от костра.
— Зачем? — удивился Ива.
— Да так, уважь, ежели не трудно.
Подошёл Ива к погасшему костру.
— Поглубже копни.
Ковырнул Ива ещё землю — забелело что-то. Разгрёб руками. Аккуратненько один к одному лежат печёные окуни.
Засмеялся:
— Ловко!
Одолели и их.
Тут и в самом деле досыта наелся Ива. Развалился на тёплом песке. Благодать!
Незнакомец закурил трубку. Предложил табак деду Макарию.
— Не люблю это зелье, — отказался дед Макарии.
— А я к нему в турецких землях приучился.
— Прости, коли не так спрошу, — сказал дед Макарий. — Не пойму, что ты за человек. По одежде, коню да сабле — владелец земель и людей немалых. А держишься ровней с нами, бездомными бродягами.
— Что за человек? — повторил, словно размышляя вслух, незнакомец.
Красивую голову к деду Макарию повернул и сказал, чуть усмехнувшись:
— Воевода я, старик.
Ива как начал зевать, так и остался с открытым ртом.
Воевода вместе с ним уху варил?! Быть того не может!
Дед тоже не поверил.
— Что правду таишь — дело твоё. Знать, тому есть свои причины. За шутку — спасибо. Другой бы на твоём месте плетью ответил.
Незнакомец опёрся подбородком о рукоять сабли, загорелись камни в вечернем солнце. На речку поглядел.
— Верно, воевода я над всем тем войском, что собирается в Путивле, чтобы идти походом на царя Василия Шуйского.
У Ивы дух захватило. Эва как оборачивается!
— Стало быть, ты и есть Иван Исаевич Болотников?
— Он самый.
Дед Макарий встал. Поклонился до земли:
— Не прогневайся, государь. Много про тебя слышал. А видеть не довелось. Вот и не признал.
— Будет тебе, сядь.
— Как можно подле твоей милости? — ещё ниже поклонился дед Макарий.
Почудилось Иве, будто испытывает он воеводу Болотникова или какое сомнение хочет разрешить.
— Сядь, старик. — В голосе Болотникова послышалось нетерпение. — Поди, не столб, торчать-то.
А дед Макарий:
— Совесть ещё не потерял, чтобы подле высокородного государя сидеть.
— Не пойму, прост ты, старик, хитёр али зол? Каких я высоких кровей, сам знаешь! А? — Вовсе сердитым сделался голос воеводы.
— Разное люди болтают.
— Что, к примеру?
Воевода положил руку на плечо деду Макарию. Присел тот.
— Тяжеленька у тебя рука, однако.
— Не жалуюсь покамест. Так что люди говорят?
— Сказал же: разное. Одни — одно. Другие — другое…
— А третьи — третье. Таг, что ли? — засмеялся вдруг Болотников.
У Ивы от сердца отлегло. Разве можно так разговаривать с воеводой? Ну, а осерчал бы, тогда что?