Тайный груз
Шрифт:
– Да, помню я. 198. Атомный вес. Ну, или молекулярный.
– Садись, два! Ладно, к этому мы еще вернемся. Мурманчане быстро нашли корабль, на котором он к ним прибыл со Шпицбергена, гостиницу, где остановился на несколько дней, и… все! Ну вот, совсем немного осталось. Давай-ка мы с тобой на посошок примем, – Владимир Викторович разлил коньяк по бокалам, – а ты пока определись с самыми актуальными вопросами.
Они выпили, и Помощник как ни в чем не бывало произнес:
– Атомный вес золота – 197. А 198 – это уже радиоактивный изотоп. Правда, нестойкий.
– Фу ты, черт, – вырвалось у Талеева, – честное слово, не ожидал! Вы же все с ног на голову поставили. Ха, «определись с вопросами»! Сколько еще таких «крокодилов»
– Прости, Гера, я вовсе не нарочно. Это меня как-то неудачно время подгоняет. Что бы ты спросил, если не учитывать последнего уточнения?
Журналист выпрямился, насколько позволяло глубокое кресло, и предельно сосредоточенно перечислил:
– Каким образом дело попало к вам? Что именно вас в нем заинтересовало? Какой багаж был у Симакова на корабле? Проводилось ли расследование на Шпицбергене?.. – Талеев на секунду остановился, давая собеседнику возможность как-то отреагировать на услышанное. Однако реакции не последовало, Помощник молчал. – Пока вы, Владимир Викторович, ответите на эти вопросы, я постараюсь скорректировать дальнейший их перечень в соответствии со вновь открывшимися обстоятельствами.
– Да-да, хорошо, я постараюсь. Итак, багаж Симакова на корабле и в мурманской гостинице состоял из одной спортивной сумки, в меру объемной и нетяжелой. Никаких действий на острове не предпринималось. – Владимир Викторович задумался. – А вот на другие вопросы ответить значительно труднее. По разным причинам. На первый – потому, что мне не хотелось бы посвящать тебя в некоторые… э… нюансы личной жизни особ, приближенных… А на второй – просто потому, что я вряд ли в состоянии аргументированно сформулировать собственные резоны. Чутье какое-то внутреннее, ощущение неопределенной опасности, интуиция, если хочешь…
Для Талеева последние слова помощника Президента уже были лучшим ответом: о поразительной интуиции последнего кто только не судачил в кулуарах власти.
Алексахин продолжил:
– По моему прямому указанию дело изъяли из производства местных органов. Вообще отовсюду. Ну а мне независимые эксперты подготовили отчет по целому кругу вопросов, которые каким-либо образом могли быть связаны с нашей пластинкой.
Владимир Викторович вытащил из ящика стола пухлую папку:
– Вот, ознакомишься на досуге, – он протянул папку Талееву, – здесь страниц триста. Очень любопытно, познавательно, но слишком наукообразно, хотя и интересно, когда вчитаешься. Нет-нет, – он увидел, что журналист открывает папку, – не сейчас. Не будем терять драгоценное время. Я сам в двух словах поведаю тебе главное. Без этого просто нельзя завершить наш разговор. Что мы имеем? Кусок изотопного радиоактивного золота 60-летней выдержки, имеющий отношение к Третьему рейху. И тут сразу четко определяются две возможные версии. Первая: перед нами «продукт творчества» фашистских алхимиков. Из папки ты узнаешь, что нацисты проводили разработки методик получения золота из других металлов, используя открытия Рентгена и наведенной радиации. В частности, из свинца – неудачно, из ртути – с переменным успехом…
– Это как «с переменным успехом»? – не выдержал Талеев.
– Ну, как я понял, получался как раз радиоактивный изотоп золото-198. А у него период полураспада всего около трех дней. Вот и выходило, что уже через пару недель такое золото вновь обращалось в ртуть.
– Стоп! 60 лет – это не пара недель. А у нас золотая пластина, а не лужица ртути. Нестыковка.
– До чего ж ты умный, Гера, и сообразительный. А вдруг немцы нашли-таки какой-то неизвестный способ «продления жизни» изотопу и перед нами как раз опытный образец?
– Ну, с натягом можно принять такое объяснение. И попытаться подтвердить или опровергнуть его опытным путем. За столько лет наверняка появились методики.
– И опять ты прав! Можно. Сделали. Тебя озадачить? Перед нами пластинка из
– Но это же абсурд! Как исходный материал свинец, ртуть – это логично, но золото из золота?!
– Не скажи! Это действительно абсурд, если придерживаться первой версии, которую мы и рассматриваем, то есть получение дешевого искусственного золота. А я говорил вначале о двух версиях. Но видишь, как быстро мы с тобой нашли аргументы против первой. Значит, придется остановиться на второй. – Владимир Викторович потянулся за бутылкой с остатками коньяка. – Закуривай, что ли, свою «тютюну». При всей моей нелюбви к курению, должен признать, что у нее замечательный аромат.
Талеев так и сделал. Потом отхлебнул из бокала и вновь обратился в слух.
– Ты, конечно, знаешь, Гера, что немцы очень близко подошли к созданию атомного оружия. – Журналист покивал головой. – Ведь именно их ученые и произвели первую настоящую атомную бомбу. На технических площадках Америки, так сказать. И еще не секрет, что Гитлер к разработкам этого вида оружия относился весьма прохладно. То ли чутье подвело, то ли уж очень нравились свои ФАУ и не хотелось «добра от добра искать», ну, а может, и правда, отлично сработали наши «штирлицы». Неважно. Исследовательские работы в Германии он не прикрыл полностью, но ясно дал понять свою незаинтересованность. Тогда это имело решающее значение. Проект почти свернули. Оставили, правда, небольшой исследовательский центр и несколько лабораторий на периферии. Субсидирование стало мизерным, практических достижений не было. Так, теория, математические расчеты, научное моделирование… Но! – Вытянутый указательный палец Помощника уперся едва не в потолок, – такая нелюбовь высшего руководства Рейха вынуждала ученых не слишком афишировать свои достижения. Кое-какие подтверждения успехов ты найдешь в этих бумагах. Там же по моей просьбе проанализировали возможность получения… э… побочных результатов, какого-то сходного вида оружия. Ну, например, нейтронную бомбу или то, что сегодня мы называем «грязной» бомбой. Фантастика? Абсолютно нет! И эксперты это подтвердили. Ведь идея создания таких бомб появилась уже в 1950 году. Правда, «грязная» бомба по каким-то договоренностям никем и никогда не только не использовалась, но и не испытывалась. Слишком непредсказуемо ее воздействие.
Ты недоумеваешь, почему я так подробно именно на ней останавливаюсь? Так вот, слушай. Сейчас ее по-другому называют – кобальтовой бомбой, потому что основной эффект достигается применением радиоактивного изотопа кобальт-60, но, – указательный палец опять грозил продырявить потолок, – особенно на первоначальном этапе рассматривалась возможность применения и других элементов. В их числе цинк-65, тантал-182 и, правильно, золото-198!
Владимир Викторович откинулся на спинку стула, повертел в пальцах бокал, но не стал пить, а вопросительно посмотрел на Талеева.
– А чего вы от меня ждете? Я не силен в химии или в физике. Заранее не готовился обсуждать что-то подобное. А тут как обухом по голове. Так что, Владимир Викторович, лучше выкладывайте все без утайки, а потом уж «будем смотреть». Ведь есть еще что-то?
– Да совсем немного, так, уточнения, чтобы тебе на чтение бумаг меньше времени тратить. Кобальт идеален: он дешев, его радиационное воздействие достаточно сильно и продолжительно, даже нарастает со временем, потому что период полураспада – 5,26 лет! Цинк нуждается в предварительном обогащении, его период – 244 дня, и вначале он даже более радиоактивен, чем кобальт, а золото… оно, как я говорил, распадается наполовину уже через 64 часа. И оказывается очень радиоактивно!