Тайный код Конфуция
Шрифт:
Существуют вещи, непостижимые для нашего сознания. Размышления, например, о космогонии и познаваемости мира лишь отдаляют от более насущных проблем. И Учитель говорил о другом: не о том, откуда произошли люди, но о том, какими они должны быть, об их моральных и этических качествах. Он думал не о происхождении Неба и Земли, а о том, как человек может понять их «волю» и не противоречить ей.
Учение Конфуция – это, прежде всего, знания о человеческом в каждой личности, и в этом смысле вселенная для него антропоцентрична, т. е. человек в ней – центр воплощения импульсов Неба и велений духов.
Очень важно указание Сыма Цяня на то, что Конфуций наставлял в музыке. Естественно, речь идет о том, что обучал воспринимать
«Лунь юй» доносит лишь обрывочные сведения, как и в чем наставлял Конфуций. Очевидно, его традиция отличалась от школы Лао-цзы и Чжуан-цзы. Ее главное отличие состояло в том, что основной упор делался на соблюдение особых форм общения с потусторонним миром, с духами, предками и их представителями на земле – правителям. Все это обобщенно и называлось ли – Правила, Уложения, Ритуал и т. д.
Это действительно было какое-то целостное и очень емкое Учение. Это учение оказывается очень сложным для освоения, и оно отнюдь не заключалось лишь в выполнении каких-то норм поведения и ритуалов. Его сердцевина тяготеет к самым древним медиумным и шаманским комплексам – к особому чувству или переживанию, достигаемому в момент соприкосновения с силами Неба.
Истинное знание для него – знание, заложенное в человеке при рождении, которое и составляет то Дао – учение или Путь, который и стоит пестовать всю жизнь. Но, увы, далеко не все способный пробудить в себе такое врожденное знание, это доступно лишь высшим посвященным и мистикам древности. И тогда наступает период обучения, благодаря которому можно также достичь высшей мудрости, хотя эта мудрость будет по своему качественному уровню ниже, чем врожденное знание: «Высший – тот, кто обладает знаниями от рождения. За ним следует тот, кто приобретает знания благодаря учению» (XVI, 9). Сам же Конфуций, увы, не принадлежит к тем, кто получил высшее Знание от рождения. Он признается «Я обладаю знаниями не от рождения. Я приобрел их лишь благодаря любви к древности и настойчивости» (VII, 20).
По сути, этим признанием он расписывается в своей неспособности пробудить в себе то древнее знание, которое заложено в некоторых людях от рождения. И ему приходится учиться – постигать знаки древности и изучать скрытый смысл ритуалов. И по этому же пути он и ведет своих учеников.
Кто же такие те, кто получает высшее знание от рождения? Скорее всего, это та весьма обширная категория шаманов, магов, отшельников, которых могли именовать у, си, сянь и которые никогда не проходили систематического обучения. Да, впрочем, им этого и не надо – ведь их служение основывается на неких априорных знаниях, ощущениях, прозрениях, знаках. Все это – вполне в духе архаической традиции, где медиум играет важнейшую роль в процессе установления контактов с потусторонним миром, но при этом не обладает никаким формальным знанием. Конфуцию это уже недоступно – призывая к возвращению к древности (а для него это вполне конкретная мысль о возвращении к неопосредованной и личностной связи с Небом каждого человека), он прекрасно понимает, что сам принадлежит к другой эпохе и другому культурному окружению. Он уважает древних магов и трепещет перед ними, равно как и перед посвященными мудрецами древности. Но сам может достичь таких знаний через обучение, а не через пробуждение этого мистического «пред-знания».
По сути, он создает одну из первых школ священнослужителей, где пытается через привитие формальных знаний, через передачу внутренне сути правил и ритуалов, воспроизвести облик древнего мудреца, абсолютно открытого Небу.
Мудрость для него рождается не из обучения, а из пробуждения, из соприкосновения через ритуал с некими высшими сферами. Эта мудрость интуитивна и внезапна. Это то, что противостоит точному расчету и заблаговременному продумыванию. Именно эта мудрость позволяет прозревать вещи и понимать людей безо всякого дополнительного обучения. Сам Конфуций говорит: «Не предполагать обмана и никого не подозревать в бесчестии, но сразу же распознать такое, – разве не в этом мудрость?» (XIV, 31).
Истинное знание передается вне слов – эта мысль прослеживается у всех проповедников той эпохи. Конфуций же одним из первых превращает передачу знаний именно в проповедь. Он впервые заговаривает о тайном, о том, что открыто передавать нельзя.
Он разъясняет внутреннюю сущность ритуалов, стремиться передать то, как можно открыть душу силам Неба. Он методично обучает, использует разные методы: проповедь, личный пример, чтение древних текстов. Но он отчаивается и в этих своих попытках наставить учеников именно словами. Как-то он признается своему ученику Цзы Гуну: «Я не хотел бы больше говорить (т. е. проповедовать – А.М.)». И объясняет пораженному ученику: «А, разве Небо говорит? Между тем четыре сезона чередуются ежегодно как обычно. Все сущее рождается как обычно. А разве Небо говорит?» (XVII, 19).
Учение, что несет сам Конфуций, представляет собой далеко не только набор морализаторских наставлений и правил поведения. Это абсолютно живое и целостное учение. В беседах с учениками он именует его Дао (путь), и в его устах «Дао» близко к тому раннему значению, в котором его употребляли ранние мистические школы даосизма и сам Лао-цзы. Дао – это не столько некий высший принцип и не порождающие начало (даосы, например, для обозначения этого вселенского начала первоначально использовали термин «и» – «Единое»), а именно учение.
Учение это – закрытое, потаенное, в которое Конфуций посвящает лишь немногих своих учеников. Среди них много старательных и талантливых, но свое Дао он передаст лишь немногим, другие окажутся недостойны его. И здесь недостаточно быть лишь добродетельным человеком. Его ученик Цзы Чжан спрашивает, что представляет собой Дао доброго человека. И Конфуций отвечает: «Такой человек не следует проторенными тропами, но ему никогда не войти во внутренние покои». Здесь и похвала настойчивости добродетельному человеку и указание на то, что такой добродетельности мало, чтобы получить высшее знание. Но что же нужно еще? Самораскрытие Небу!
I, 2
Ю-цзы сказал:
– Очень мало бывает людей, которые, обладая сыновней почтительностью и любовью к старшим братьям, склонны выступать против высших. И вовсе не бывает людей, которые не любили бы выступать против высших, но любили бы затевать смуту. Благородный муж все свои усилия сосредоточивает на корне. Когда корень заложен, то рождается Дао-Путь. Сыновняя почтительность и любовь к старшим братьям – это и есть корень человеколюбия.
Ю-цзы или Ю Жо – ученик Конфуция, уроженец царства Лу, на 33 года моложе Учителя.
IX, 30
Учитель сказал:
– Человек, с которым можно вместе учиться, не всегда может оказаться тем, с кем будешь затем следовать Дао. Человеком, с которым вместе следуешь Дао, не всегда может оказаться тем, с кем вместе утвердишься [в Дао]. Человек, с которым вместе утвердишься [в Дао], не всегда может оказаться тем, с кем можно будет оценить достигнутое.
Здесь под Дао подразумевается именно Учение, передаваемое Конфуцием.