Тайный любовник
Шрифт:
Его лицо выражало такую искреннюю радость, такую гордость, что на сей раз у нее не хватило духу рассмеяться. Они вместе подошли к дубу, где шестеро шахтеров команды "Метатели с «Калинового» «раздавили», как выразился Трэнтер, команду «Салема», – она не помнила ее название, в любом случае ее расстроенные участники уже разошлись. Толпа зрителей, мужчины и женщины, окружила победителей, громко выкрикивая поздравления. Рой Донн отделился от остальных, подошел к ней, застегивая рубаху, и Софи вспомнила, что он – капитан команды.
– Мисс Дин, – откашлявшись, заговорил Рой, и стоявшие позади него игроки притихли. – "Метатели с «Калинового»
– Счастливы, – вполголоса поправил его Трэнтер, – скажи «счастливы».
– «Метатели» счастливы преподнести вам победное кольцо, которое в этой игре…
– Вам, нашему патрону.
– Вам, нашему патрону, это…
– И многоуважаемой хозяйке рудника, без которой мы были бы никем.
Донн огрызнулся и замолчал. Когда Трэнтер успокоился, он закончил:
– Мы счастливы преподнести вам кольцо, которое принесло нам победу в этой игре.
– В этом матче…
Донн повернулся к Трэнтеру и рявкнул:
– Трэнтер, кто говорит речь, ты или я?
– Ну, если ты не умеешь говорить красиво, тогда я, – и он проворно выхватил у Донна кольцо. Живо повернувшись к Софи, он под дружный хохот игроков и недовольное ворчание капитана отвесил низкий поклон.
– Мисс Дин, мы с гордостью и уважением вручаем вам, нашему патрону и всеобщей любимице, которой мы ужасно восхищаемся не только за несравненную красоту, но также за ум и… и мудрость, не говоря уже о великодушии, с коим вы позволяете нам трудиться на вашем замечательном руднике ради приумножения славы… м-м… – Окончательно запутавшись, он замолчал, подыскивая слова, и Рой Донн, воспользовавшись паузой, забрал обратно кольцо.
– Вот, держите, – грубовато сказал он и протянул его ей.
Она приняла дар – и едва не выронила его, таким неожиданно тяжелым оказалось литое металлическое кольцо. Все, похоже, ждали ответного слова.
– Благодарю вас, благодарю вас всех. Я очень горжусь вами. Эти ежегодные матчи между «Калиновым» и «Салемом» начались, как вы знаете, очень давно, когда мой отец был еще жив. Ему очень нравилась эта игра, и он всегда радовался победам своей команды – как радуюсь вместе с вами и я. Уверена, что вы также знаете о традиции, начало которой положил мой отец и которую я имею твердое намерение продолжить. – Она услышала, как оживились мужчины, увидела зажегшийся интерес в их глазах. – Сегодня вечером в «Святом Георгии» я с удовольствием ставлю тройную выпивку, по одной за каждый выигранный гейм: сидр, эль и бренди, вам и вашим друзьям.
Со всех сторон раздались восторженные крики – ясно было, что каждый, кто слышал Софи, считал себя другом игроков «Калинового».
Она невзначай посмотрела на Джека Пендарвиса, чьего взгляда до этого старательно избегала. Он улыбался – но невозможно было понять, одобрительно или насмешливо. Она не двинулась с места, и он неторопливо направился к ней, на ходу надевая куртку. Подойдя, он не заговорил сразу, а долгое мгновение молчал, и его молчание, к ее удивлению, показалось ей скорее приятным, чем тягостным. Она была почти уверена, что он резко отзовется о ее, речи, ведь, на его взгляд, как неожиданно поняла Софи, ее слова могли звучать покровительственно, и потому оказалась совершенно не готова услышать то, что он сказал в следующий момент:
– Вы очень красивы.
Она растерянно, как девчонка, отвела глаза, стараясь собрать воедино разбегающиеся мысли, не зная, что сказать в ответ, то ли: «Пожалуйста, не говорите со мной в такой манере», то ли: «Как
– Как вы себя чувствуете, мистер Пендарвис? Раны уже зажили?
– Да, вполне зажили. Доктор очень хвалил, как вы перевязали меня. Он даже сказал, что сомневается, что сама Флоренс Найтингейл смогла бы сделать это лучше.
Она польщенно улыбнулась. Флоренс Найтингейл была национальной героиней; всего неделю назад плимутская «Газетт» рассказала об этой самоотверженной сестре милосердия, ухаживавшей за британскими солдатами на войне в Крыму.
– Я очень рада, – смущенно сказала она и, помолчав, добавила:
– Мне нужно идти.
– Что за спешка?
– Да, я очень… – она забыла, куда ей надо спешить.
– Может быть, погуляем?
И тут она вспомнила.
– Скоро наше выступление. В полдень. Мне нужно собрать детей. – Пока она будет заниматься этим, можно разобраться в своих мыслях.
– Тогда после выступления. – Он пригладил свои черные волосы и упрямо посмотрел на нее. – Вы принимаете мое приглашение, мисс Дин?
В его голосе звучали и вызов, и просьба, и она, не устояв, отбросила последние колебания:
– Благодарю вас, мистер Пендарвис, с удовольствием.
В программе детского хора было шесть песенок, исполняемых а капелла, из которых две – солистами, а одна, заключительная, в сопровождении инструментов. Эта песня, «Расскажи мне, как розы цветут», была самой красивой, но и самой трудной, зато, если дети справятся с ней, она могла, выражаясь высоким слогом, вознести их на вершину славы.
Софи видела, как растет в них радостное возбуждение по мере того, как под одобрение слушателей они исполняют одну за другой более простые песенки и «момент истины» становится все ближе. Наконец решающий момент настал. Без излишней суеты и волнения вынесли инструменты: два маленьких барабана, четыре тарелки, треугольник, колокольчик, какой надевают на шею коровам, и три свистульки. Как полагается, несколько детей проверили, как звучат инструменты; Софи несчетное число раз намеренно запрещала им делать это, чтобы они не волновались понапрасну, но сейчас она терпеливо ожидала, пока они закончат, понимая, что этого не избежать. Она подняла руки с маленькой дирижерской палочкой, и внимательные глаза детей устремились на нее. Потом весело улыбнулась им, шепотом ободрила в последний раз и взмахнула руками, подавая сигнал близнецам ударить в тарелки.
И они ударили, ударили даже почти одновременно, – подвиг, какой им удавалось повторить на спевках лишь несколько раз, – и после этого все пошло прекрасно.
Труднее всего было изобразить на инструментах то, о чем пелось в песенке. Требовалось передать, как стучат капли дождя (кончиками пальцев по барабанам), как поют жаворонки (чередующимися глиссандо на свистульках), как скачут лягушки-быки, на колокольчике и барабанах (самый сложный момент для звукоподражания, требующий от слушателей немалого воображения). Но все трудности были успешно преодолены с легкостью, которую Софи могла бы назвать обманчивой, учитывая то, что происходило на последней репетиции не далее как вчера. Неожиданность подстерегала в самом конце, когда Птичка решила сымпровизировать, изобразив на своей свистульке, как падают снежинки, и заиграла вместе с треугольником. Но все обошлось; публика решила, что девочка изображает ветер, снежную метель.