Тайный меридиан

Перес-Реверте Артуро

… Однако же, после того, как ветер перешел на норд и уже в виду мыса, на бригантине были поставлены дополнительные паруса ради того, чтобы уйти от преследования, коему она подвергалась, фортуна оказалась к ней неблагосклонна, она потеряла фок-мачту и вступила в ближний и очень ожесточенный бой с шебекой.

Итак, она потеряла фок-мачту и почти всю палубную команду убитыми и ранеными, поскольку шебека вела обстрел шрапнелью, но, согласно утверждению очевидца, в то время, как шебека уже изготовилась взять бригантину на абордаж, загорелся один из нижних парусов, И огонь, по всей видимости, достиг порохового погреба;

шебека взорвалась, но фортуна не стала благосклоннее к бригантине, ибо взрывом снесло грот-мачту. По утверждению очевидца, спастись удалось лишь ему одному, поскольку он умея плавать и достиг шлюпки, коя была спущена с бригантины перед боем, в сей шлюпке он провел остаток дня и всю ночь, в одиннадцать же часов следующего дня он был подобран тартаной «Вирхен де лос Паралес». Согласно утверждениям очевидца, бригантина и шебека затонули в двух милях от берега на 37°32' северной широты и 4°51' восточной долготы. Сии координаты соответствуют координатам, записанным на полулисте бумаги, находившемся у него в кармане, ибо шкипер, определив их по сферической карте Уррутии, велел очевидцу внести их в вахтенный журнал, однако же времени на это у него недостало, поскольку сразу же завязался бой. Очевидец был помещен в морской госпиталь сего города с тем, чтобы в дальнейшем продолжить его опрос и выяснение деталей случившегося.

На следующий день Его Светлость сеньор Адмирал затребовал дополнительные сведения, однако же очевидец исчез из пределов госпиталя, и его местонахождение до сих пор не установлено. В связи с этим последним обстоятельством Его Светлость сеньор Адмирал повелел начать розыск и вести его всеми имеющимися средствами. Писано в Картахене, восьмого февраля одна тысяча семьсот шестьдесят седьмого года капитан-лейтенантом Рикардо Долареа.

Все совпадало. Они обсуждали это во всех мельчайших деталях, анализировали каждый штрих этой посмертной, отчаянной шутки, которую с ними да и со всеми остальными сыграли призраки двух иезуитов и погибших моряков с «Деи Глории». Развернув карту номер 4б4, сверяясь с береговой линией в верхней ее части, Кой с помощью циркуля легко определил в цифрах совершенную ими ошибку. В ту ночь с 3 на 4 февраля 1767 года, стремясь оторваться от погони, бригантина шла гораздо быстрее, чем они предполагали раньше, и на рассвете находилась не на юго-запад от мыса Тиньосо и Картахены, а давно их миновала. В тот час она была уже на юго-восток от Картахены, а мыс, который видели моряки впереди по курсу, был не мыс Тиньосо, а мыс Палое.

Танжер закончила свою работу, положила на карту карандаш и штурманскую линейку и взглянула на Коя.

– Вот из-за чего восемнадцать лет пытали аббата Гайдару… Корабль искали по тем координатам, которые дал юнга. Может, даже использовали ныряльщиков или воздушный колокол. Но ничего не нашли – «Деи Глории» там не было.

Темные круги под глазами из-за бессонной ночи делали ее старше, она казалась сейчас менее привлекательной и очень утомленной.

– Расскажи мне, как все происходило, – попросила она. – Окончательную версию.

Кой смотрел на карту номер 464. Она лежала поверх ксерокопии карты Уррутии, тоже испещренной карандашными пометками и записями. Коричневые очертания берега, синий цвет мелководья медленно шли вверх до мыса Палое и островов Ормигас, располагавшихся в правом верхнем углу. Все было у него перед глазами, с запада на восток – мыс Тиньосо, порт Картахены, остров Эскомбрерас, мыс Агуа, залив Портмана, мыс Негрете, Пунта-Сека, мыс Палое… Вероятно, ветер в ту ночь был сильнее, узлов двадцать пять – тридцать, сказал Кой. Или же капитан Элескано рискнул, несмотря на поврежденный рангоут, и несколько раньше поставил дополнительные паруса.

А могло быть и так: ветер

перешел на норд задолго до рассвета, и шебека, обладая лучшей маневренностью благодаря фоку на бушприте и латинским парусам на фок-мачте и бизани, сумела оттеснить бригантину от берега до Картахены, чтобы не дать ей возможности укрыться в этом порту. Есть и третий вариант: стараясь уйти от шебеки и сбить ее со следа, «Деи Глория» оказалась на слишком большом расстоянии от единственного места, где могла получить помощь. А может быть, капитан Элескано, человек упрямый и верный своему долгу, получил строгий приказ не заходить ни в какой иной порт, кроме Валенсии, чтобы изумруды не попали в чужие руки.

Кой попытался описать первые рассветные лучи солнца, нечеткую еще береговую линию, встревоженные глаза капитана и шкипера, пытающихся определить свое место в море, их отчаяние, когда они поняли, что обмануть корсара в ночной тьме им не удалось и расстояние между ними сокращается. Но как бы то ни было, когда немного развиднелось, капитан, конечно, первым делом осмотрел рангоут, задаваясь вопросом, как долго мачты еще выдержат такое количество парусов при боковом ветре, а шкипер отправился на левый борт брать пеленги.

Разумеется, он брал пеленги одновременно, и в результате получил: Хунко-Гранде – 345°, мыс Негрете – 295° и мыс Палое – 30°. Потом нашел точку пересечения восстановленных прямых на карте и установил местоположение «Деи Глории». Нетрудно представить себе шкипера с подзорной трубой и алидадой, полностью погруженного в свое дело, и юнгу, который стоит с листом бумаги, чтобы записывать наблюдения шкипера, но уголком глаза поглядывает на приближающиеся паруса корсара, окрашенные розоватым цветом первых горизонтальных лучей солнца. Потом оба – сломя голову вниз, нанести данные на карту Уррутии, юнга – бегом на полуют по накренившейся палубе, протягивает капитану листок как раз в ту минуту, когда с жутким треском ломается мачта, капитан дает приказ команде рубить снасти, выбрасывать паруса за борт, орудийной прислуге – запалить фитили. «Деи Глория» сошла с курса и отправилась навстречу своей трагической судьбе.

Кой умолк, заметив, что голос его дрогнул. Это были моряки. В конце концов, эти люди были моряками, как и он. Хорошими моряками. Все их страхи, все их чувства он мог представить себе так точно и полно, будто сам был на борту «Деи Глории».

Танжер внимательно на него смотрела.

– Ты хорошо рассказываешь, Кой.

Кой потянулся к своему носу. Он видел, как туман постепенно рассеивается, солнце поднимается над серым туманным кругом иллюминатора и света становится все больше. А еще в открытый порт бригантины он видел, как все ближе придвигается корсарская шебека «Черги».

– Это не так трудно, – сказал он. – В каком-то смысле совсем нетрудно…

Он закрыл глаза. Во рту вдруг пересохло, он взмок, насквозь мокрым стал и платок, который он только что повязал по лбу. В эту минуту, склонившись над черным четырехфунтовым орудием, в дыму от зажженных фитилей, он слышал шумное дыхание своих товарищей, скорчившихся у лафета с банником, досыльником и зарядами в полной готовности заряжать, чистить и давать залпы.

– Во всяком случае, – сказал он, – я не могу утверждать, что все было именно так.

– А как ты объяснишь, что юнгу подобрали все-таки южнее Картахены?

Кой пожал плечами. Грохот пушечных выстрелов и треск древесины, звучавшие в его голове, медленно затихали. Пальцем он провел по карте линию по диагонали к юго-западу.

– Так же, как мы объясняли это раньше. Единственная разница – ветер был не северо-западный, а северо-восточный. На рассвете ветер мог перейти на несколько румбов восточное, и тогда юнгу унесло бы дальше в открытое море, но он попал на траверз Картахены, на несколько миль южнее, где его и подобрали на следующий день.