Тайный монах
Шрифт:
На мгновение воцарилась тишина. Каждый думал о своем, и о совместном. «Возможно, когда-то такие дилеммы стояли перед друзьями мушкетерами. Что имеет больший приоритет — интересы короля, королевы, или крепкая мужская дружба?»
— Хорошо, — опять младший сержант запаса, опередив двух офицеров, прервал молчание. — Я так понимаю, что на сто процентов съехать с темы уже не удастся. Но это жизнь. «Конторе» я не открою и десятой части. Вам же, если сам буду видеть, что это действительно нужно, пригожусь…
«Один за всех!», — почему-то мелькнуло в моих мыслях.
— Заходи,
— Александр Дмитриевич, ты словно помолодел, такой шустрый!
— А что ты думаешь? Наших врачей все бранят, а они таки свое дело знают!
— Так, может, секрет не во врачах, а в медсестрах?
— Ну, от тебя скрыть ничего невозможно! — поддержал остроумную шутку генерал, — Видишь, дело наше такое — работать с секретами…
Николай Семенович понял, что генерал не просто так пригласил его на «чашечку кофе».
— Чай или кофе?
— Спасибо-спасибо, Дмитриевич. Я как раз на «Карсил» перешел, так что без кофе.
— Ну, «Карсила» у меня нет. А есть один вопрос. Дружеский. О «сорванном ногте»…
Полковник в отставке тему понял. И четко спросил в ответ:
— Архивы?
— Нет, воспоминания. Просто припомнилось в больнице, что ты сказал при увольнении. Я тогда промолчал. Только сейчас дошло, — будто шутил генерал. Но обоим было понятно, что это не шутки.
— Ну, а если нет никаких архивов, то в чем интерес? Кто-то что-то натворил?
— Начали заниматься подобной тематикой, а у нас по ней только один «молодой специалист». Вот я и решил обратиться к тебе — не поможешь ли с кадрами.
Пауза. Полковник понимал, что, с одной стороны, есть верность профессиональному высказыванию «Мы всегда в строю. У нас пенсионеров не бывает «. А с другой — он помнил о заповеди «не навреди».
— Еще тогда, в КГБ Советского Союза, полномочия относительно того, при каких обстоятельствах можно кого-то из группы засветить, были возложены на меня. Я мог сделать это только офицеру генеральского чина. При этом — мог бы! Но не обязан…
Крикун ждал…
— К тому же, это положение распространялось как раз в рамках КГБ. Хорошо, товарищ генерал. Принимаю решение. Я могу предоставить ограниченную информацию касательно спецпроекта «сорванный ноготь». Но только из уст в уста. Нигде ничего не буду подтверждать. Просто тебя я знаю как порядочного действующего офицера. Убежден, что то, что ты узнаешь, будет использовано исключительно с полезными для развития государства намерениями. Да. Есть один человек. Но из нашего подразделения живым остался только он. Может выйти на контакт только по моей просьбе. Но границы информации определит он сам.
«Вот это уже настоящая работа», — резюмировал значимость события внутренний голос генерала Крикуна.
На следующий день генерал Крикун уже жал руку с «сорванным ногтем» временно рассекреченному спецагенту Максу. А еще через пару дней запыхавшийся полковник Ефимов докладывал генералу Крикуну:
— Есть оперативное донесение от агента Диргни из США: Наум Ковальский выезжает в Бельгию, в Брюссель. Формально — на конференцию по вопросам долголетия. Агент Диргни утверждает,
— Хорошо, есть сдвиги. Это все?
— Нет, товарищ генерал. Вчера Ковальский звонил Анисимову. Пригласил в Бельгию. Мол, он там будет по делам, но с радостью посетит баскетбольный матч, в котором наша команда будет играть с бельгийской «Дексией».
— Так они страстные болельщики не только НБА! — генералу уже нравились эти сдвиги.
— Как считаете, отправляем Анисимова?
— Конечно! Однозначно! Это прямой контакт. Только нужно надежное прикрытие. Отправим под видом болельщика на баскетбольный матч.
— Хорошо. А прикрытие будет. Школа еще та, — генерал, конечно, уже планировал операцию прикрытия с Максом.
Владик, человек не верующий ни в какие суеверия, на этот раз выдал: «А возьми с собой в карман рукопись своего изобретения. На счастье!».
Часть 7. Когда плачут ангелы
Декабрь без метелей, снегопадов и сильных морозов не соответствовал статусу зимнего месяца. Прошли времена, когда палатки, напоминающие утиный пух, громоздились до горизонта. Теперь декабрьская слякоть все никак не могла определиться, чем же ей стать — дождем или снегом. На что-то большее зимы не хватало. Ученые уже давно сетовали на изменение климата, общее потепление на планете и озоновые дыры. Следовало ли ожидать, что в этом году все станет на свои места? Я не ожидал. Пришло время действовать. К изменениям в климате это не имело ни малейшего отношения. Просто мне были необходимы перемены. Надо было лететь. В Бельгию, в Брюссель, в Монсу.
«Боинг» хоть и был «не первой молодости», но я в него верил. Возможно, эта вера, как и доверчивость других пассажиров рейса «Киев-Брюссель», вдохновляла его, и он задорно пронизывал облака, словно пытаясь достичь чего-то чрезвычайно важного. И вот, за несколько минут такой самоотверженной работы, я почувствовал, что что-то изменилось. Да, именно почувствовал.
Ассоциация опередила понимание того, что долгожданное солнце с неслыханной силой словно отблагодарило самолета-труженика за его вдохновенную борьбу в достижении цели, и заиграло всеми цветами нежно-золотистых лучей, заглядывая в иллюминаторы самолета. На душе сразу стало как-то легко и весело.
Сердце Европы. Лозунги, которые извещали о том, что ты прибыл в нужное место, были на каждом шагу международного аэропорта Брюссель. Хотел сразу созвониться с Люськой. Мол, любимая, все хорошо, прилетел туда куда надо. Но в трубке моего мобильного не очень нежный женский голос что-то лепетал, не давая возможности занять свое место в эфире обычным телефонным гудкам.
Хорошо, что нашу небольшую группу болельщиков баскетбольного клуба, который впервые добрался до евро кубков, встречала гид-переводчик. Сначала и она не смогла найти общего языка с этой «механической женщиной» из телефонной трубки. Видите ли, здесь, в Бельгии, три государственных языка: французский, фламандский и немецкий.