Тайный орден

Во

второй половине одиннадцатого века в Европе заканчивалось время «темных

веков», время невежества и безвластия, порожденное гибелью старого имперского

Рима и продлившееся столетия. Предпринятая в начале девятого века, попытка Карла

Великого возродить былое величие Европы завязла в распрях потомков императора.

Потому к одиннадцатому столетию от былого величия династии Каролингов мало что

осталось, кроме живущих в народе воспоминаний, обращенных в легенды, да развалин

старых дворцов. Королевская Франция того времени представляла собой страну,

находящуюся в состоянии феодальной раздробленности и экономической разрухи. А с

тех пор, когда в 1058 году король Генрих-первый Капет потерпел сокрушительное

поражение при Варавилле от герцога Нормандии Вильгельма Незаконнорожденного,

более известного впоследствии как Вильгельм Завоеватель, королевская власть

ослабла чрезвычайно. Следующий французский король Филлипп I (1053-1108) был

отлучен от церкви за его распутный образ жизни и скандальное поведение. В 1092

году он, вопреки всем церковным и мирским законам, расторг свой брак с Бертой

Голландской и похитил Бертрану де Монфор, жену герцога Анжуйского. Погрязщий в

своих личных проблемах, король Филлипп I в политике действовал вяло и потому, в

сущности, непосредственное влияние французского короля ограничивалось только

Парижской и Орлеанской областями, в то время, как со всех сторон королевский

домен [2] окружали земли влиятельных и опасных вассалов французской короны.

Сын Генриха-первого Капета и Анны Ярославны Киевской, французский король

Филипп-первый не отличался ни сильной волей, ни храбростью и правил страной

нерешительно, не рискуя прогневать своих сильнейших вассалов. Лишь изредка

король пытался производить какие-то активные действия в своем королевстве,

наиболее заметными из которых были распря с Вильгельмом Завоевателем из-за

сюзеренитета [3] над Бретанью и конфликт с графом Анжуйским из-за Бертраны де

Монфор. Долгие сорок восемь лет правления Филиппа-первого не принесли

почти

никакой пользы Франции, если не считать земельных прибавлений к собственным

владениям короля (графства Вермандуа и Гатинэ). Но именно такая политика вполне

устраивала наиболее могущественных королевских подданных, ставящих свои личные

интересы гораздо выше интересов короны.

Король не обладал большой армией и администрацией, и могущественные

вассалы французской короны, герцоги Нормандский, Бургундский и Аквитанский,

графы Фландрский и Анжуйский во многих случаях проводили полностью

независимую от короля политику. Тулузский граф подчинил себе почти всех соседей

на юге, сделавшись чуть ли не единовластным правителем Лангедока и большей части

Прованса, а Блуаский графский дом, владевший огромными территориями, был в то

время настолько богат и силен, что могуществом и великолепием своим превосходил

королевскую власть. Все эти и другие, подобные им, властители французских земель,

оставаясь формально вассалами короля Франции, на деле часто игнорировали свои

обязанности «людей короля» и под малейшим предлогом были готовы восстать

против своего государя, о чем король хорошо знал и чего опасался, боясь прогневать

своих грозных поданных.

Следуя примеру графов и герцогов, малые вассалы, которых насчитывалась не

одна сотня, тоже старались отстаивать свою независимость, насколько это

позволялось расстоянием от крепостей крупнейших сеньоров и короля, прочностью

собственных укреплений и количеством подчиненных рыцарей. Причем, два

последних фактора напрямую зависели от количества золота в казне феодала. Именно

поэтому все эти мелкие князьки, пользуясь своей безнаказанностью и не считаясь с

законами, отбирали у своих подданных почти все, что могли и зверски расправлялись

с недовольными. Те из притесняемых, кто не считал возможным далее терпеть

произвол, в свою очередь, собирались в банды и выходили на большие дороги, где

грабили и убивали тех, кто был слабее их. Беззаконие, грабеж и насилие сделались

самым обычным жизненным условием того времени. Безвластие и произвол царили на

землях Франции почти повсеместно. Старые кое-как укрепленные дома феодалов,

обнесенные частоколом, и с деревянной башней посередине, уже не спасали своих

хозяев от разгула преступности и повсеместно сменялись мощными каменными

замками, прячась за высокими стенами которых, местечковые властители могли

держать себя вызывающе даже с королем.

Помимо остальных жизненных невзгод, в последние пятнадцать лет