Тайный путь
Шрифт:
– А ведь угадал, Алексий! Ты как-то в корчме говорил – тебе во Львов по делам нужно?
– Нужно.
– Вот и славно. Отвезешь по пути одну вещь. Одному человеку… славному рыцарю пану Велизару…
«Одна вещь» оказалась набитым золотыми монетами поясом, который Лешка по пути, конечно, вскрыл, но ни одной монетки не взял, доставил честно. Ну, а уж – через пана Велизара – и с купцом, и с караваном сладилось… Хорошо все ж таки помогать людям!
– Ты не о Велизаре, о русалке рассказывай! – выслушав, подзадорил Яцек Голый Зад. – Неужто, с ней так и не свиделся?
– Да свиделся, –
– Выходит, слуги-то еще хуже татей?
– Выходит.
– Так что русалка-то? Что?
– Да ничего… – Юноша чуть покраснел. – Девка как девка – вполне даже пригожая. Мелька – Меланья – племянница Кудеярова. Подошла, позвала меня – одежку, мол, подбирать… Одетая уже… Я возьми, да и спроси по пути – где хвост? А она – сам пощупай!
– Ну?! – весело загоготал Яцек. – И как, пощупал?
– Пощупал, – под всеобщий смех отозвался Лешка. – Как у вас говорят – гарна дивчина. А уж целуется… Едва губы не откусила! А хвост у нее невзаправдашний… так, купчишек завлекать – то Кудеяр придумал. Потом кинутся жаловаться – ограбленные-то – мол, русалка сгубила – и что? Епитимью сразу наложат, да и искать никого не будут – известно как пресвятая церковь к русалкам относится.
Все снова захохотали, даже едущий впереди пан Велизар скривил в усмешке губы, хотя и слышал уже от Лешки всю эту историю.
– Поспешайте! – вдруг посмотрев на небо, махнул рукой Велизар. – Видите, над перевалом тучки? Как бы не принесло грозы.
– Ну, ежели что, заночуем на перевале у хромого Мисаила, – пожал плечами Яцек. – Не хотелось бы, конечно, но в грозу мы перевал не пройдем… Впрочем, может, еще и не будет, грозы-то.
– Будет, – приложив ладонь ко лбу, усмехнулся предводитель наемников. – Чую, как ноют старые раны.
И ведь как накаркал!
Не успел караван въехать в тень горных кряжей, как все небо уже затянули плотные темно-синие тучи. Где-то впереди, в горах, ослепительно сверкнула молния. Громыхнуло.
– Сворачиваем на постоялый двор! – приподнявшись в седле, скомандовал Яцек и погонщики послушно направили мулов на узенькую повертку, вьющуюся средь красно-черных, местами поросших колючим кустарником, скал.
Им повезло – успели до начала грозы. Из-за поворота вдруг показалась сложенная из плоских камней ограда с крепкими воротами и сторожевой башенкой, пристроенной к длинному двухэтажному дому, тоже каменному, с крытой соломой крышей. На башенке маячил сторож – слуга.
– Эй, отворяйте! – подъехав ближе, громко закричал старший приказчик. – То караван купца Игнатия Валюка.
– А, Яцек! – свесившись с башни, узнал слуга. – Что ж, заезжайте, хозяин рад будет…
Ворота, скрипнув, открылись, и караван быстро втянулся на постоялый двор. И вот тут-то загромыхало по настоящему! Едва успели загнать под навес возы! Как-то на 9 мая Лешка смотрел в кинотеатре фильм про Великую Отечественную войну. Так вот: и там так не громыхало, как сейчас здесь! Выскакивающий на свободу гром отражался от скал многократным эхом, по сравнению с которым артиллерийская канонада, наверное, показалась бы детской хлопушкой. На фоне темно синего
Хозяин постоялого двора хромой Мисаил принял гостей без особой радости, непонятно, почему – ведь караван на постое – ему прямой прибыток. Радоваться надо, расстилаться перед дорогими гостями, подавать все самое лучшее, чтоб заехали и на обратном пути. Ан нет, хромец был мрачен и, недовольно сдвинув густые черные брови, что-то бурчал себе под нос, невпопад отвечая на вопросы новоявленных постояльцев. Лешка не мог отделаться от чувства, что хозяин постоялого двора смотрит на них с досадой, словно на какую-то помеху. И это было странно.
Впрочем, гостей кое-как покормили (большинство караванщиков предпочло собственные припасы), а в качестве места для ночлега предложили просторную залу на втором этаже, с широкими, предназначенными для спанья лавками, покрытыми старой соломой. Ну, и тому были рады – в такую-то погоду все же лучше в сухом жилище, нежели мокнуть под тугими струями ливня.
Гром все гремел, не умолкая, и молнии рвали сверкающими разрывами небо. Дождь, казалось, стал еще больше, неудержимее, и шумел за узенькими оконцами, словно море. Пахло сыростью, но не свежей, как это обычно бывает при грозе, а какой-то затхлой, что ли. Может быть, потому что совсем не было ветра? Это плохо, в таком случае ненастье могло затянуться надолго.
К тому же в том углу, где улегся почивать Алексей, вдруг стала протекать крыша. Юноша заметил это не сразу, а уже когда почти уснул – холодные капли упали прямо за шиворот. Лешка спросонья скривился – вот еще не хватало! – и отодвинулся в сторону… прямо под тоненькую струйку!
Вздрогнув, проснулся уже окончательно, сел на лавке, покрутил головой, прислушиваясь к храпу сотоварищей. Судя по всему, те чувствовали себя вполне уютно – не ворчали, не ругались, даже не ворочались, спали себе вполне даже мирно. А чего бы и не поспать, когда снаружи черт знает что, а здесь – тихо, спокойно и сухо. Впрочем – сухо, это кому как. Входная дверь была полуоткрыта, и из узеньких окон несло сквозняком… тоже каким-то затхлым. Или это так просто казалось недовольному юноше?
Пошарившись в темноте, озаряемой лишь вспышками молний, Лешка понял, что уже вряд ли заснет. Ушел куда-то сон, пропал, улетучился… Да и душновато здесь, несмотря на затхлый сквозняк. Спуститься, что ли, во двор, поточить лясы с караульным? Кто из наемников сейчас сторожит? Кому выпал жребий? Кажется, длинному угрюмому поляку Збышеку? Или, нет мадьяру Ласло – известному балагуру. Вот с кем потрепаться, коли делать нечего… Хотя… Хотя, наверное, там все же Збышек. Вот же черт – и поговорить не с кем! Ну, хоть в трапезную зайти, вина выпить, хоть, по правде говоря, не вино тут у них, а кислятина.