Тайный шепот

Гарвер Саманта

– А! – Леди Крейчли улыбнулась и кивнула. – Должно быть, она пишет, где и когда встретится с вами в Лондоне. – В голосе звучала уверенность, которой не было в глазах.

Бенедикт унес записку Харриет в свою комнату, сел в кресло, стоявшее наискосок от постели, и долго смотрел в окно. Одинокий лист бумаги неимоверной тяжестью давил ему на колени. Стиснув зубы, чувствуя, что сердце колотится прямо в горле, Бенедикт развернул письмо.

Дорогой Бенедикт, пожалуйста, простите меня за то, что я уехала так внезапно, не поговорив с вами. Я знаю, что не

смогла бы сказать вам «прощай», глядя в глаза. Мне и так тяжело сознавать, что вы мирно спите всего этажом выше, пока я сижу в гостиной.

Я могу понять, почему вы не поверили в мой рассказ о привидениях. Однако и вы должны понять, что в этом мире у меня нет почти ничего своего. Почти вся моя одежда мне кем-то отдана. Я живу в доме моей лучшей подруги и ничего не плачу за это, потому что ее добрые родители никогда не возьмут с меня ни пенни. Я вынуждена работать в небольшой книжной лавке.

Поэтому мое слово – это все, что имеется у меня в этом мире, и оно всегда принадлежало и всегда будет принадлежать только мне. Я говорю только то, что думаю, и никогда не отказываюсь от своих обещаний. Мысль о том, что я проведу всю свою жизнь с человеком, который не верит моему слову, слишком большой тяжестью ляжет мне на сердце, а этого я себе позволить не могу.

Хотя мне очень грустно, что вы приехали сюда, потому что потеряли друга, я все же очень рада, что вы приехали и что мы смогли провести это время вместе.

С вечной любовью,

Харриет

Глава 44

Когда два головореза с дубинками на поясе вели Оскара Рэндольфа в карету, он, как обычно, улыбался. Лицо его не выражало никакого беспокойства, кончики усов весело подергивались, и если бы не кандалы, можно было бы решить, что джентльмен вышел на вечернюю прогулку. Он смотрел, как первые зимние снежинки медленно летят с ночного неба, и отвел от них взгляд только тогда, когда дверца кареты распахнулась и из нее вышел полицейский в форме.

Улыбка Рэндольфа застыла, и он на мгновение потерял самообладание, которое поддерживало его все это время. Он мог бы и не узнать Брэдборна – тот выглядел очень суровым в черной форменной шинели, с жестким холодным лицом, – если бы не видел его с точно таким же выражением в тот туманный день, когда треклятый мистер Хогг угрожал Харриет, а потом попытался растоптать Брэдборна лошадью.

Рэндольф поморщился, вспомнив кровь, залившую капюшон Хогга после единственного удара Брэдборна.

– Явились, чтобы разбить мне голову? – осведомился он со всей возможной вежливостью.

– Не думайте, что мне этого не хотелось. – По очкам Бенедикта скользнул лунный луч, и выражение его глаз осталось неясным.

Два стража почти внесли Рэндольфа в карету и пристегнули кандалы к кольцу в полу, после чего эти скалоподобные мужи побрели прочь, вполголоса решая, стоит ли им зайти куда-нибудь по пути домой и пропустить пинту-другую.

Брэдборн закрыл дверцу, трижды стукнул по крыше кареты и уселся на жесткую скамью напротив Рэндольфа. Карета с грохотом тронулась в путь, но Бенедикт оставался недвижим, как камень.

– Я знаю, что вы меня ненавидите, Брэдборн, –

нарушил тягостное молчание Рэндольф. – И я вас за это не виню, хотя должен признать, что это мучает меня сильнее, чем мысль о моем заточении. Вы порядочный человек, значит, те, к кому вы питаете ненависть, должны быть людьми особенно скверными.

Брэдборн хранил молчание, и в скудном свете фонаря выражение его лица было непонятным.

Рэндольф откинулся назад, прислонившись к стенке кареты.

– А она меня тоже ненавидит – моя дорогая мисс Мосли? – Не услышав ответа Брэдборна, он продолжил: – Не передадите ли вы ей, что я никогда не желал причинить ей вред – да и другим тоже, если уж на то пошло?

– Расскажите это человеку, которому вы выстрелили в спину, – отрезал Бенедикт.

Старик проигнорировал колкость.

– Я очень высоко ценил ее общество и не намерен хитрить со своей самой преданной поклонницей. Так вы скажете ей, Брэдборн?

Брэдборн шевельнулся, и Рэндольф заметил, что он стиснул зубы. Молчание длилось так долго, что писатель решил – сыщик не скажет ни слова, но тут услышал:

– Она больше не хочет меня видеть.

Рэндольф разразился таким хохотом, что его спутник вздрогнул.

– Да она безумно вас любит!

– Харриет… – имя словно царапнуло ему горло, – ясно дала мне понять, что больше не потратит на меня ни единого мгновения своей жизни.

– И вы так просто сдались? – Рэндольф снова расхохотался. – Знаете, раньше я думал: будь у меня сын, я бы хотел, чтобы он был похож на вас. Теперь придется переменить мнение. Мой сын никогда не допустил бы подобной ужасающей глупости, да еще в романтических делах.

Брэдборн сердито насупился:

– И что вы мне предлагаете? Шантажировать ее, чтобы она вернулась?

– Уж лучше это, чем вообще ничего. – Рэндольф покрутил головой. – Верно, наша дорогая Харриет – большая оригиналка, но ведь она все равно женщина! Все женщины хотят, чтобы их умоляли и давали почувствовать их значимость.

– Я сказал ей, что буду любить…

Рэндольф снова разразился хохотом, глядя в потолок.

– Вы ей сказали, что будете… да сохрани ее Господь от таких переживаний! – Он резко наклонился вперед и сделался серьезным. – Слушайте, Брэдборн. Харриет вас любит. Она фактически сказала мне это еще там, в Рочестере. И если ваша реакция на нее тогда и ваше кислое лицо сейчас хоть о чем-то говорят, вы ее тоже любите. – Карета замедлила ход, но Рэндольф никак не показал, что знает о приближении к тюрьме, которая станет ему домом до конца дней. – Когда подобное случается, джентльмен, черт вас возьми, не соглашается так запросто больше никогда с ней не видеться. Идите к ней, и она станет вашей навеки. – Он с достоинством фыркнул. – Чтобы это понимать, не нужно писать любовные сонеты.

Очередной стражник, такого же сложения, как и те, что запихивали Рэндольфа в карету, рывком распахнул дверцу и приготовился вывести его.

– Забирать арестанта, сэр? – спросил он Брэдборна.

– Погодите. – Теперь вперед наклонился Бенедикт. – У него есть кое-что, нужное мне. – Рэндольф удивленно заморгал, и сыщик ухмыльнулся. – Я не говорил, что не собираюсь идти к ней, Рэндольф. Просто чтобы это сделать, мне нужно кое-что найти.

Из дневника Харриет Р. Мосли.