Тайный сыск царя Гороха. Компиляция
Шрифт:
Я поднял руку для подзатыльника.
— Стало быть, сами, — всё же понял он. — Тока разрешите ухи ватой заложить и ведёрко с водой принесть, чтоб уж кровь сразу замыть, а то бабуленька ругаться будет…
— Вы чё? — мигом проснулся дьяк. — Я ж сам с повинной пришёл! Я ж, можно сказать, по доброте душевной и желанию сердешному милиции любимой содействие добровольное оказываю, а вы — сразу пытки! Не надо! Ужо небось и так всех сдам…
Ускорим перемотку, убрав лишнюю болтовню и красочную описательность момента. Если по существу, Филимон
По его словам, он дважды убегал от волков, один раз наступил на ухо спящему медведю («Хоть кто-то за Митеньку отомстил!» — не к месту вставила Яга) и в конце концов вышел на ту же Лысую гору. К его изумлению, главный вход был открыт, там мелькал свет и тянуло дымом.
Любопытство сгубило кошку, и не одну, но не Филимона Митрофановича, которому повезло пройти внутрь через прокопчённый проход и обнаружить у смятой медной решётки обуглившийся скелет в чёрных латах и оплавленной золотой короне на лысом челе!
Деликатно пощекотав труп под мышкой (а не притворяется ли?), наш дьяк добился того, что тело рассыпалось вонючим пеплом и мелкими металлическими детальками. Однако сам череп, без нижней челюсти, вполне себе уцелел, откатившись в сторону. Именно по нему искателем приключений на две тощие ягодичные мышцы и был опознан несчастный Кощей Кирдыкбабаевич Бессмертный…
— Бабуль?
— Сама не ведаю, Никитушка, чему верить, а чему нет. Одно скажу: в лицо дьяк Филька его знал. Не раз встречались, так что…
— Митя?
— Чё сразу я?!
— Не сразу, а по порядку.
— Э-э, тады ладно. Тады моё мнение такое: надоть нам самим туда сбегать да и посмотреть. Ежели и впрямь Кощей дуба дал, так на его могилке и спляшем!
— А если нет?
Митяй философски пожал плечами.
— Что ж моего царского слова не спросишь, участковый?
Тут мне даже отвечать не пришлось, поскольку дьяк наконец-то каким-то чудом осознал, что перед ним стоит царь в нижней рубашке, и добрых две-три минуты ржал, как степной жеребец, невзирая на уговоры, тычки и даже побои. Думаю, это у него уже просто нервное — в обычной жизни большего государева подхалима и днём с огнём не сыщешь…
Когда все чуточку успокоились, я предложил признать речь нашего младшего сотрудника планом действия. Согласились все, даже Баба-яга, хотя и после непродолжительного ворчания.
— Тут ить, сокол ясный, что получается. Ежели я колдану проверки ради, а Кощеюшка жив-здоров, дык он в единый миг нашу избушку выследит. А ежели без проверки на Лысую гору попрёмся, так и тут без гарантии, что нас там со сковородой не ждут!
— И что же делать?
— Куды ни кинь — всё клин! Тогда уж пошли, сотруднички, поглядим, может, я чего полезного у черепа выспрошу…
— А-а! От ить ещё чё сказать-то забыл, — хлопнул себя по лбу гражданин Груздев, всё ещё зажимающий рот при взгляде на Гороха. — Там перед самым
Вот тут мы с бабкой тревожно переглянулись.
Пару минут спустя избушка быстро несла нас к Кощееву жилищу, ловко пробираясь под вековыми соснами и лавируя на узких лесных тропинках с серьёзным креном на оба борта. Не знаю, чем уж наша скромная старушка добилась таких олимпийских результатов (наверное, пригрозила сделать из неё суп с щепками и лапшой), но неслась избушка, словно перепуганная курица!
До Лысой горы мы долетели быстрее, чем Митя успел толком почесаться. После недолгих споров дьяк был оставлен на печке «до выяснения», царь с тем же ухватом назначен в конвойные, а мы опергруппой направились на расследование.
— Честно говоря, было бы легче, если бы гражданин Груздев нам соврал, — пробормотал я, опускаясь на одно колено. В свете разливающегося утра на холодном песке были чётко видны четыре глубоких борозды, пропаханные когтями огромного зверя. Или доисторического динозавра, или…
— Ой, а я вот чего нашёл. — Митя протянул мне чёрную костяную пластину.
Не узнать чешуйку Змея Горыныча было невозможно. Я сам не так давно держал в руках точно такую же.
— Не чую колдовства обманного, — задумчиво поведя носом, оповестила бабка. — Настоящим огнём изнутри горы тянет, и земля взрытая, и слуг Кощеевых не видно ни одного. Кабы и впрямь не наш перепел крылатый тут от всей души расплевался…
— Дык чё плохого-то? — не сразу въехал мой напарник. — Рази ж нам какое горе, ежели наш наиглавнейший враг спалился? Коли один гад другого угробил, милиции работы меньше!
Если бы всё было так просто…
Я молча поскрёб подбородок. Вообще-то, с одной стороны, наш туговатый мыслитель был прав. Да поцелуй меня маньяк в уголовный кодекс, на все сто — прав! Нет Кощея, нет проблемы. Он же за всю мою службу, с первого же дня, у меня столько крови выпил, сколько на целый взвод лейтенантов хватит! И всё-таки, всё-таки, всё-таки…
— Покуда труп Кощеюшки своими глазами не увижу, нипочём не поверю, — чётко заявила глава нашего экспертного отдела, вернув нас из мира сладких грёз на холодный песок Лысой горы. — Митенька, ты б поленце али брёвнышко какое потяжелей подобрал, мало ли…
— Будет исполнено, Бабуленька-ягуленька!
— А ты, Никитушка, чего землю роешь?
— Ищу следы оплавления песка.
— Плюнь, — уверенно попросила Яга. — Плюнул? Вот и молодец. У нас с тобой задача иная. Ежели труп есть, тады и вопросов нет. А ежели труп не обнаружим, тады… молись, участковый!
— Слова подскажете? — учтиво согнув руку кренделем, улыбнулся я.
Моя домохозяйка, привычно кокетничая, подала мне ручку, и мы чинно-благородно шагнули в обугленный проход. Митяй, грозно помахивающий свежеобломанным сосновым суком, двигался на шаг позади, подозрительно зыркая добрыми голубыми глазами по сторонам…