Тайный вампир
Шрифт:
– Ты расскажешь мне о ней в другой раз, – сказала она, ей не хотелось причинять Джеймсу боль.
– М-м…
Джеймс засыпал. Поппи поудобнее устроилась на его плече.
Удивительно, как после всего пережитого она могла уснуть. Но так или иначе, она спокойно засыпала. Ведь рядом с нею был ее духовный супруг.
Фил никак не мог заснуть. Стоило ему смежить веки, как перед внутренним взором возникала Поппи: Поппи, лежащая в гробу, Поппи, следящая за ним глазами голодной кошки, Поппи, оторвавшаяся от горла незна-комца и облизывающая красные,
Она больше не человек. Хотя он был подготовлен к такому повороту событий, принять это оказалось очень трудно.
Ему не нравилось, что она бросается на людей и вгрызается им в горло. Ему не нравилось, когда людей сначала очаровывают, затем пьют их кровь, а потом гипнотизируют, чтобы они ничего не помнили. Все это ужасно, абсолютно все.
Может быть, Джеймс прав, смертным трудно при-мириться с существованием тех, кто совершеннее их в пищевой цепочке. Смертные забыли о своих первобыт-ных предках, те-то хорошо знали, что все живое в этом мире делится на охотника и жертву. Теперь люди думают, что вся эта первобытная чепуха осталась в далеком прошлом. Филиппу было что рассказать этим простодушным. Но главное – он не мог принять новую Поп-пи, а она, в свою очередь, не могла измениться. Единственное, что как-то примиряло Фила со сложившейся ситуацией, – это то, что он по-прежнему любил свою сестру.
Поппи проснулась в сумрачной спальне: портьеры на окнах были плотно задернуты, а другая половина кровати пуста. Но она не испугалась, она инстинктивно напрягла свой мозг, сканируя пространство, и вот наконец поняла, что Джеймс в кухне.
Поппи чувствовала себя очень бодрой, как щенок, которого выпустили порезвиться на лужайку. Но стоило ей очутиться в гостиной, как она почувствовала, что силы ее тают. Глазам стало больно. Она резко отвернулась от слепящего блеска оконного проема.
– Солнце уменьшает силу вампиров, – сказал Джеймс. – Помнишь, я тебе рассказывал?
Он подошел к окну и опустил тяжелые темные портьеры. Лучи полуденного солнца погасли, в комнате воцарился полумрак.
– Это должно помочь. Сегодня тебе лучше не выходить на улицу до наступления темноты. Преобразованные вампиры особенно чувствительны к свету.
Поппи уловила в его словах какой-то скрытый смысл.
– Ты уходишь?
– Придется выйти из дому. – Он поморщился. – Я совсем забыл, что на этой неделе собирается приехать мой кузен Эш. Я должен убедить родителей выставить его вон.
– Я не знала, что у тебя есть кузен.
Он снова поморщился.
– У меня довольно много родственников. Все они живут на Востоке, в безопасности, – в городе, который контролируют люди из Царства Ночи.
– С ним что-то не так?
– Он безумен. Хладнокровный и безжалостный, к тому же…
– Примерно в тех же выражениях Фил говорил о тебе.
– Нет, Эш – это нечто особенное. Всем вампирам вампир. Думает только о себе и обожает пакостить окружающим.
Ради Джеймса Поппи готова была нежно любить всех его кузенов, но она вынуждена была согласиться, что
– Я не хочу сейчас никого ставить о тебе в известность, – продолжал Джеймс, – и уж тем более Эша. Я собираюсь сказать родителям, что не могу принять его здесь.
«А что мы будем делать дальше?» – подумала Поп-пи. Не может же она прятаться здесь целую вечность. Теперь она – часть Царства Ночи, но оно не желает ее принимать.
Наверняка существует какое-то решение, нужно только его найти.
– Возвращайся скорее, – сказала она, и Джеймс поцеловал ее в лоб.
Это оказалось очень приятно. Возможно, это войдет у них в привычку.
Когда Джеймс ушел, Поппи приняла душ и переоделась. Молодчина Фил, что положил в сумку ее любимые джинсы. Потом она внимательно осмотрела квартиру, ей не хотелось сидеть и думать о подступавших со всех сторон проблемах. На следующий день после собственных похорон совсем не хочется задумываться о насущных делах. Телефон красовался рядом с квадратным диваном и словно издевался над ней. Она с трудом удерживалась от того, чтобы поднять трубку. Да и кому бы она могла позвонить? Никому. Даже Филу нельзя. Вдруг он не один или мама подойдет к телефону?
«Не думай о маме, идиотка!»
Но было поздно. Поппи захлестнуло внезапное, отчаянное желание услышать мамин голос. Просто услышать «алло» в трубке, просто убедиться, что мама есть, что она существует. Сама она не могла ей ответить.
Быстро, не давая себе времени подумать, Поппи набрала телефонный номер. Она считала гудки. Один, два, три…
– Алло?
Поппи услышала мамин голос… Потом голос исчез, но Поппи хотелось слышать его снова и снова. Она судорожно хватала ртом воздух, по ее щекам текли слезы. Она замерла, теребя в руках провод и слушая тишину, воцарившуюся на другом конце провода, подобно осужденному, ожидающему вынесения приговора.
– Алло. Алло. – Голос миссис Хилгард казался уставшим и безжизненным. Телефонные розыгрыши не могли рассердить женщину, потерявшую дочь.
Потом в трубке раздались короткие гудки.
Поппи прижала трубку к груди, разрыдалась и наконец положила трубку на рычаг.
Больше она никогда этого не сделает. Это даже хуже, чем сознание, что ей никогда больше не суждено услышать мамин голос. Так труднее станет справляться с реальной жизнью, потому что мамин голос говорит ей о том, что мама дома и все дома, а ее, Поп-пи, с ними нет. В ее родном доме жизнь продолжается, но уже без нее.
«Зачем ты себя терзаешь? Почему бы тебе не перестать думать об этом? Попробуй отвлечься». Она включила компьютер, и тут дверь в квартиру открылась.
Услышав позвякивание ключей, Поппи решила, что это Джеймс вернулся. Но затем, еще до того как обернулась, она уже почувствовала, что это кто-то чужой.
Обернувшись, она увидела юношу с пепельными волосами. Он был очень хорош собой, сложен, как Джеймс, и, возможно, чуть старше его. У гостя было приятное лицо с правильными чертами и злые блестящие глаза.